Да здравствуют палатки и костёр,
Наш строй гуманный, развитой туризм,
Ведёт народ к победам ля минор.
Всё остальное — ревизионизм.
И разгневанный радетель
За чужую добродетель
На меня за песни эти
Епитимью наложил:
«Ты обязан, хоть ты тресни,
Написать сто двадцать песен
О туризме и о лесе,
Кровью всё — взамен чернил».
Думал я: «Достал, постылый!
Чо те надо-то, мужик?
Серафим ты шестикрылый,
Ну вырви грешный мой язык!»
Слушал я, ушами хлопал,
А когда совсем устал,
То сказал я громко: «Жопа!»
Тут он в обморок упал.
Но с тех пор в душе покоя нет,
И от переживания такого
Как-то мне приснился Афанасий Фет,
Бьющий Иван Семёныча Баркова.
Он лупил его кастетом,
Приговаривал при этом:
«Я пришёл к тебе с приветом
Рассказать, что солнце встало,
Что воспитанным поэтам
Выражаться не пристало».
А Барков просил прощенья,
Сжёг поэму про Луку.
Вот такое вот знаменье
Мне приснилось, дураку.
Но я песню написал назло врагам,
Как одна возлюбленная пара
У костра, в палатке, под гитару
Получила пламенный оргазм.
Разговор с поэтом
Что, сынку, одолели ляхи?
Чего так горестно кряхтишь?
Как там анапест, амфибрахий?
По роже вижу: не ахти.
Ну что ты ноешь: «Денег нету!» —
Ты ж, брат, творения венец.
Налью я как поэт — поэту,
Найди хотя бы огурец.
Тебе рубля не копят строчки,
Ты что-то, друг, совсем раскис.
И к свежевымытой сорочке
Тебе бы свежие носки.
Не плачь ты, что жена-лягушка
Рога наставила с другим.
Гони жену, сказал же Пушкин:
«Поэт, ты — царь, живи один».
Взнесись главою непокорной
Хотя бы выше нужника,
Хотя б на метр над уборной,
На средний уровень — пока.
Восстань, поэт, и виждь, и внемли,
Побрейся, да не пей с утра.
Займись ты рифмой, в самом деле!
Поэт ты или хрен с бугра?!
Поэт в России — неимущий,
Всю жизнь больше, чем поэт:
Еще он истопник иль грузчик —
Убогий, в общем, элемент.
Поэт, он хрупкий, он истерик,
Но!.. Накладно нынче быковать:
Пойди, повесься в «Англетере» —
Не хватит денег номер снять!
Хотишь иметь златые горы
И реки, полные вина,
Иди ты, милый, в сутенеры,
Не лезь в поэты, старина!
Ты прав, паскудная эпоха,
И век серебряный прошёл.
Пора писать поэму «Плохо!»
Взамен поэмы «Хорошо!».
Помрёшь — и поп не перекрестит,
Всплакнут соседи над тобой,
Мол, эх, погиб поэт, невольник чести,
Пал, оклеветанный женой.
Ой вы сени, мои сени,
Сени новые мои.
Ой, поэты вы, хреновые, хреновые!
А в общем, плюнь, глянь — солнце светит,
Глянь — ящерки в траве, цветы.
Ты ж не один поэт на свете,
Есть и бездарнее, чем ты.
Про творчество и чудотворство
Арапа мне не заправляй.
При чём тут Бог, скажи уж просто:
«Мол, буду должен, наливай!»
Ралли
Прям с утра заморосило, ворон мокнет на сосне —
Ничего паршивей нет размокшей глины.
Плюс механику явился Ари Ватанен во сне.
«Не к добру, — сказал механик, — снятся финны».
Экипаж настроен бодро, суеверьям вопреки,
И не слабо, между прочим, стартовали.
Все они в обычной жизни — мужики как мужики,
И чего они находят в этих ралли?
И берут они трассу штурмом, хорошо, когда рядом свой:
Человек человеку штурман — или рулевой.
Хорошо, когда ты в команде, в поле воин, да не один.
«Тридцать, левый, два — трамплин».
Как боярин на «Субаре», резво входим в поворот,
Семь секунд на третьем допе отыграли.
Еще полный бак адреналина, и посмотрим, чья возьмёт.
Это дело для упрямых — это ралли.