Нет повести печальнее, простите,
Чем повесть о любви и простатите…
Сказки нашего времени
Здравствуй, дружок, любишь сказки сопливые?
Видишь, луна путешествует по небу?
Если ты вдруг оторвёшься от пива,
Я, так и быть, расскажу тебе что-нибудь.
Снесла яйцо додельница Пеструшка.
Дед с бабой били — не разбили, ну — калеки!
А мышка, по профессии норушка,
Хвостом махнула, и яйцо — салям алейкум!
Вот плачут дед и баба, но напрасно —
Всё предначертано, яйцо должно разбиться.
Зло порождает зло в наш век ужасный.
Ты хочешь знать, чем эта сказка завершится?
Старуху ту Раскольников зарубит,
И не со зла причём, так по сюжету надо.
Старик же, пьянством горе усугубив,
Эрцгерцога застрелит Фердинанда.
Что ты скривился, не нравится сказочка?
Что, недостаточно лихо закручена?
Да, нелегко угодить тебе, лапочка,
Читал бы свой комикс, капризное чучело!
Я тут ему всё о трансцедентальном,
О фатализме, о жизни, о мистике.
Нет, блин, он хочет покруче, завально,
Круто и клёво, в кайфовой стилистике.
Хочешь покруче? Ну, ладно — получишь!
Вот было у крестьянина три сына,
Все трое — дураки, что характерно.
Атос, Портос и младший — Буратино,
Принцессу встретили, и кончилось всё скверно!
Они вложили ей, на всякий случай,
Прям под матрац горошину. Тротила.
И от дворца остался только ключик,
Который сныкала безумная Тортилла.
Её царевич отловил и долго мучил.
Кричал: «Зачем тебе такие уши, бабка?»
Потом убил, сварил и съел, а ейный ключик
У Дуремара поменял на центнер мака.
Царевич жил с лягушкой, как с женою, —
Декомпенсированный извращенец,
На сивом мерине катался, параноик,
Любил других лягушек, многоженец.
Но сивый мерин обернулся Сивкой-Буркой
И человечьим голосом взмолился:
«Не ешь меня, болван, я болен чумкой!»
И тут же на берёзе удавился.
Вот это триллер, прям до слёз, такие страсти!
Мне самому понравилось чего-то!
Раз наша жизнь покруче, чем блокбастер,
Должны быть сказки посильней, чем «Фауст» Гёте!
Займемся мифотворчеством а-ля Альфред Хичкок!
Детишкам каку хочется, а цаца им не впрок.
Танцуй, Дюймовочка, хип-хоп, и будет всё тип-топ!
Кто против, кто? Да дед Пихто и Агния Барто!
По городу ходила нетрезвая Годзилла,
Трёх кошек задавила и семерых козлят,
А бедные Степашки, да Хрюшки-Чебурашки
Со страхом эту сказочку глядят.
Гляжу с тоской, дружок, на ваше поколенье:
Все ждут метафизической халявы.
Сезам откроется по щучьему веленью…
А накось-выкуси! О, времена! О, нравы!
Пришёл Кинг-Конг, Русалочка убита.
Сменили амплуа герои сказок:
Старик Хоттабыч — предводитель ваххабитов,
Добрыня водку возит на «КАМАЗах».
Боюсь, закончится всё неинтеллигентно,
Как в басне той, про птицу и лисицу:
Ворону как-то Бог послал, послал конкретно,
Прям вместе с сыром, и с лисой, и с баснописцем.
Течёт мёд-пиво по усам, а в рот всё не спешит,
Придумай сказочку ты сам, меня уже тошнит.
К примеру, как завёл чувак котяру в сапогах,
И сразу он зажил ништяк, весь в бабах и гринах.
У леса, на опушке, снесла яйцо старушка,
А мы его купили и съели, наконец,
Теперь мы всем колхозом больны сальмонеллёзом,
Вот тут и сказочке конец, кто скушал — не жилец.
Ой, папа плачет! Есть для папы сказка:
«Вот жили-были Дума с Президентом.
И жили они в радости и ласке,
И померли они одномоментно…»
Славно!
Славно дело делать, братцы,
А не делать — и подавно.
Спать, гулять, скучать, слоняться,
Просто жить — довольно славно.
Славно пить, болеть с похмелья
И картошку есть руками,
Не читая ни Коэльо,
Ни Харуки Мураками.