/2 раза/
Что же так тянет туда меня,
Что же так манит на дальний свет,
Если в цыганских преданиях
Даже и слов настоящих нет.
В этих напевах-преданиях
Даже и слов настоящих нет.
Нет ничего у бродяг в ночи,
Нет ничего ни у них, ни в них,
Если была у цыган душа -
В песню степную она ушла.
В темных глазах океана дно,
Вечные звезды и вечный путь,
А на душе лишь одно, одно —
Как бы последний твой грош стянуть
/2 раза/
Ах, как долго долго едем…
Ах, как долго долго едем,
Как трудна в горах дорога,
Чуть видны вдали хребты туманной сьерры.
Ах, как тихо, тихо в мире,
Лишь порою из-под мула,
Прошумев, сорвется в бездну камень серый.
Тишина, лишь только песню
О любви поет погонщик,
Только песню о любви поет погонщик,
Да порой встряхнется мул,
И колокольчики на нем
И колокольчики на нем зальются звонче.
Ну скорей, скорей, мой мул,
Я вижу, ты совсем заснул,
Ну поспеши, застанем дома дорогую.
Ты напьешься из ручья,
А я мешок сорву с плеча,
И потреплю тебя, и в морду поцелую.
Ах, как долго, долго едем,
Как трудна в горах дорога,
Лишь видны вдали хребты туманной сьерры.
Ах, как тихо, тихо в мире,
Лишь порою из-под мула,
Прошумев, сорвется в бездну камень серый.
Тишина, лишь только песню
О любви поет погонщик,
Только песню о любви поет погонщик,
Да порой встряхнется мул
И колокольчики на нем
И колокольчики на нем зальются звонче.
Песня свободы
Из дальних стран пришел бродяга-нищий
И все бродил по улицам Мадрида,
Но не просил ни крова он, ни пищи,
Он только пел, он только пел,
Пел для тебя, старый Мадрид.
При первом слове той чудесной песни
Склонилась девушки со всех балконов,
Весь город ожил, улицы воскресли,
Смеялся, плакал и вздыхал,
И вздыхал старый Мадрид.
Где были вы, где были вы, сеньор, все эти годы
Где прятали ваш голос, ваши песни?
И неужели музыка свободы
Всех песен вам дороже и милей? —
Я был в изгнаньи под холодным солнцем,
Но не жалел, что полюбил свободу.
Кому, кому дано за родину бороться,
Тот чаще всех, тот чаще всех
Живет в разлуке с ней.
И снова, снова трогал струны странник,
И трепетал жасмин в садах Мадрида,
Летели дни, а патриот-изгнанник
Все звонче пел, все звонче пел,
Пел для тебя, старый Мадрид.
Когда же враг в Испанию ворвался
И черный дым затмил чело Мадрида,
Он как герой на улицах сражался
И с честью пал, и с честью пал,
Пал для тебя, старый Мадрид*
Кто даст мне ответ…
Кто даст мне ответ,
Куда девался вечный странник Агасфер?
Я знаю — вечный путник, он не мог остановиться
Не умер же он, приговоренный вечно, вечно жить
Прохожий, скажи, прохожий, ответь,
Куда девался вечный странник Агасфер?
И что же отвечает мне прохожий? —
Агасфер остановился, но и не остановился он.
Он умер и не умер, я об этом
Удивительную сказку расскажу.
В степи есть огромная скала,
Вершина в облаках.
Скала рассказала мне о том,
Куда девался вечный странник Агасфер.
Бессмертьем измученный,
Бродяга прислонился к той скале.
Куда, ну а куда еще он голову приклонит?
Скала оттолкнула Агасфера, прошептав, — Уйди!
И вот о скалу разбился с горя
Вечный странник Агасфер.
Но смерть от Агасфера отвернулась,
Отказалась, отмахнулась,
Как всегда.
Разбросанные кости Агасфера собрались
И новой плотью обросли,
И дальше пошли,
Все в ту же сторону, куда шел он.
С тех пор в диком образе цыган
Они блуждают, все блуждают по земле.
Кассета ІV-8
Булат Окуджава
Во дворе, где каждый вечер все играла радиола…
Во дворе, где каждый вечер все играла радиола,
Где пары танцевали, пыля,
Ребята уважали очень Леньку Королева
И присвоили ему званье короля.
Был король как король — всемогущий, если другу
Станет худо и вообще не повезет,
Он протянет ему свою царственную руку,
Свою верную руку и спасет.
Но однажды, когда мессершмиты, как вороны,
Разорвали на рассвете тишину,
Наш король, как король, он кепчонку как корону —