* * *
- Я тебе запрещаю, поняла?! - гаркнул Тимурханов в трубку мобильника, которая, казалось, раскалилась, а вибрировала - так уж точно. - Только попробуй туда сунуться!
- И что будет, если сунусь? - Он прямо-таки видел, как раздуваются её тонкие ноздри. - Уволите, что ли?
Он скрипнул зубами - баба взяла столько воли, сколько он собственноручно ей дал.
Но поездка в это село, которое ещё не остыло после побоища, там учинённого, когда всё вокруг было наводнено и теми, и этими...
Малхаз нетерпеливо посигналил.
- Еду! - бросил Тимурханов через плечо, и в трубку: - Значит, так, Татьяна Игнатьевна!
- Внемлю, затаив дыхание! - процедила она.
- Очень хорошо! - Он невесть отчего вдруг развеселился. - Предупреждаю в последний раз: попробуйте только сделать по-своему, а не по-моему... уволить - не уволю! Сниму ремень и выдеру так, что вы потом неделю будете работать стоя! Понятно?
Вместо ответа он услышал тишину, а потом: "Аппарат вызываемого абонента не отвечает"... Он ещё раз набрал номер - "...или временно недоступен".
Уже садясь в машину, Тимурханов позвонил Алихану:
- Где Татка?
- Раскокала телефон... - пробурчал тот. - Об стену. Всмятку.
- Но никуда не поехала?
- Нет.
- Вот и держите её, не выпускайте! - Он развеселился ещё больше, повернувшись к Малхазу. - Вон туда, в салон давай на минутку...
- Какой ещё салон? - простонал Малхаз, но машину припарковал.
...Таткина голова, как факел, полыхала среди собравшейся возле пресс-центра журналистской братии, ожидавшей каких-то известий. Она даже косынку не соизволила надеть. Зыркнула исподлобья.
- Татьяна Игнатьевна! - подозвал он, и галдёж враз стих: журналисты, несомненно, видели печальную гибель мобильника, да и слышали многое, благо и он, и Татьяна орали, не заботясь о чужих ушах.
Подошла. Не торопясь. Глаза сощурены. Нижняя губа прикушена.
Тимурханов так же нарочито медленно полез в карман и протянул ей последней модели увесистую дорогущую "Нокию":
- Вот этой бросайтесь на здоровье. Не дамская игрушка, выдержит.
Она осторожно взяла телефон, покачала в ладони. Глазищи вспыхнули.
- Татка, не смей! - заорал Алихан, вмиг всё сообразив.
- Проверить же надо, - невинно пожала она плечами и с размаху вмазала мобильник в асфальт - кажется, даже искры посыпались. Журналисты ахнули, а она подхватила злосчастную "Нокию" - целёхонькую, поднесла к уху, потыкала пальцем в кнопки.
У Тимурханова в кармане затрещал сигнал вызова.
Вокруг загалдели.
- А что, Татьяна Игнатьевна, у присутствующих есть билеты на это шоу? - поинтересовался он невозмутимо.
Она помотала головой, не подымая глаз.
- Тогда... - и он властно сделал знак охране.
* * *
- Где?
Алихан молча ткнул пальцем за окно.
Навороченные пластиковые окна в приёмной отсутствующего пока северокавказского полпреда почти не пропускали звуков, и Тимурханов сам приоткрыл створку, глянул вниз.
В отличие от него, ни его пресс-служба, ни его охрана отнюдь не скучали. Пресс-служба восседала на бетонном парапете, подстелив газетку "Коммерсант", скрестив точёные ноги и весело грызя яблоко. Время от времени она помахивала этим яблоком в разные стороны. Его охранники сосредоточенно, повинуясь движениям яблока, устанавливали свои четыре машины по разным сторонам маленькой площади, - скорее, площадки, - перед резиденцией полпреда. Охрана же полпреда глазела на эти манипуляции, разинув рты. Словом, все, абсолютно все были при деле.
- Чего там? - нетерпеливо спросил за его плечом майор из Ингушетии, до конца открывая створку.
Во всех остановившихся наконец машинах водители одновременно распахнули настежь дверцы.
- Система "Долби сораунд"! - провозгласила Татьяна, взмахнув яблоком.
И из всех четырёх машин во всю мощь динамиков ринулась одна и та же песня, хит этого лета:
- Чёрные глаза, вспоминаю, умираю, чёрные глаза, я только о тебе мечтаю, чёрные глаза, самые прекрасные чёрные глаза...
Ингуш рядом с Тимурхановым хлопнул себя по бокам и зашёлся от хохота. Тимурханов же оборвал смех, когда увидел, как из камуфлированной толпы, глазеющей на действо, враз вымахнул в лезгинке какой-то орёл и подлетел к Татке - единственной женщине в этой толпе.
Она сперва испуганно заоглядывалась и замотала головой, а потом...