- Гляди, гляди! - воскликнул ингуш, восхищённо таращась вниз.
Татка, закусив губу, решительно отшвырнула яблоко, и, спорхнув с парапета, павой поплыла среди расступившихся, хохочущих, неистово аплодирующих мужчин.
- Ну что за баба, а?! Огонь! - ингуш помотал головой и покосился уважительно: - Твоя?
- Моя! - буркнул сквозь зубы Тимурханов и решительно захлопнул окно. Подозвал Алихана: - Скажи им, я велел прекратить, рехнулись они там совсем, что ли?!
Разочарованный Алихан медленно, нога за ногу, поволокся по коридору.
- Бе-гом! - рявкнул вслед Тимурханов.
Но внизу уже засигналил, разворачиваясь, кортеж полпреда, и лихая мелодия оборвалась сама собой.
* * *
Тимурханов сперва и не понял, почему у приехавших к нему в офис ребят такие окаменевшие, напряжённые лица. А когда понял...
- Татка? Что?!
- Н-нет, ничего... ничего такого, - поспешно забормотал Алихан. - Мы её домой к тебе отвезли. Пока... - И, запнувшись под его взглядом, ещё торопливее: - Н-на концерт её Султан привёз... верней, его водитель её п-привёз... а остальные - следом...
- Как?! Как она к нему попала?! - Тимурханов рванул ворот рубашки.
Парни молча отвели глаза. Алихан продолжал, захлёбываясь:
- Она... она из машины выскочила и п-пистолет ему под ноги кинула... и п-потом уже н-на концерт... а п-потом мы её подхватили, и к тебе, а она м-молчит, ничего не говорит... только "всё в порядке, всё в порядке"... мы тогда... вот...
Они расступились, и кто-то из коридора протолкнул в кабинет ёжащегося, нервно озирающегося парня - Тимурханов как-то мельком видел его в свите Султана. Тот испуганно вытаращил и без того выпуклые, как у рыбы, глаза, переглотнул, кадык так и дёргался на худой шее.
- Что вы с ней сделали? - очень тихо спросил Тимурханов.
- Ничего! - Парень умоляюще прижал руки к груди. - Клянусь Всевышним! Султан велел её найти и к нему привезти, наши и привезли...
Так. Он ещё раз глянул на повесивших головы ребят.
- Дальше!
- Он с ней начал говорить... они стояли у машины... я не слышал, про что...
Ясно, про что. Яснее ясного.
- И тут она у него пистолет из-за пояса как выдернет... а он засмеялся только... и говорит ей - всё равно не выстрелишь... а она говорит, в тебя, мол, нет... и ткнула пистолет себе вот сюда... - Парень поднёс руку к шее. Глаза его раскрылись ещё шире, голос упал до шёпота. - И говорит, мол, только я сама собой распоряжаюсь, вот и распоряжусь. Он тогда обругал её всяко... и велел Руслану её отвезти, куда ей надо. И все следом поехали. И она пистолет Султану под ноги бросила, и пела, а мы...
Он замолчал, сглатывая. Поглядев наконец прямо в лицо Тимурханову, попятился.
- Проваливай! - только и выдохнул тот.
Уже в несущейся машине набрал мобильный номер, сказал раздельно:
- Если б погубил её, скот тупой, тебе б не жить.
В трубке раздался невесёлый смешок:
- А ведь твоя она тоже не была, Бес.
Гудки...
* * *
Малхаз сидел на корточках в коридоре перед кухней и уныло строгал ножом какую-то щепку - стружки так и сыпались.
- Нас и хают, и ругают, а мы хаяны живём... - неслось из кухни. - А мы хаяны, отчаянны, нигде не пропадём... Эх, Самара-городок, беспокойная я, беспокойная я, успокой ты меня... Я тогда тебя забуду, ягодиночка моя... - голос зазвенел. - Когда вырастет... - глубокий вздох, - да на твоём да на камушке холодном зелёная трава...
Тимурханов рванул дверь. Бросил Малхазу через плечо:
- ДIаяла кхузара! Уходи!
- Пельмени вот делаю, - Татьяна зачем-то протянула перед собой вымазанные в муке ладони, будто доказательство. - С рыбой... А то нашей еды я вам так и не приготовила... Рыба, конечно, не та, что надо...
Он каменно молчал, стиснув зубы и видя только, как бьётся пульс на её высокой шее, в нежной впадинке между ключицами. И сюда - пулю?
- Выстрелила бы? - спросил хрипло.
- Нет, конечно! - отрезала она поспешно. Слишком поспешно. - Нет!
- Врёшь, - проронил Тимурханов, не спуская с неё глаз.
Попятившись, Татьяна вдруг распахнула дверцу холодильника. Что-то звякнуло, и перед ним на столе оказалась запотевшая бутылка водки и две рюмки. Она сосредоточенно налила одну до краёв, потом, помедлив, тоже до краёв - вторую. Спохватившись, повернулась к плите и зачерпнула шумовкой пельмени из большой красной облупившейся кастрюли - он и не знал, что такая есть в кухне этого дома, где его семья почти и не жила, где он останавливался только, когда бывал в Грозном.