Поглядев ему в глаза, Татьяна молча пододвинула рюмку поближе, и он, чуть поколебавшись, опрокинул в себя водку. В голове враз зашумело, и, тяжело опустившись на табурет, он подцепил вилкой обжигающие пельмени. Она тоже выпила свою рюмку - так легко, будто там была вода. И снова повернулась к плите.
- Хватит. - Он поймал её за руку, испачканную мукой, и тут же разжал пальцы, увидев синяки на её тонком запястье. Закрыл глаза. - С-суки!
- Беслан Алиевич... - Она качнулась к нему, но замерла. - Ничего же не случилось...
- Завтра же домой уедешь, - отрезал Тимурханов. - Не в Москву. Домой. К себе. Всё, хватит, побаловались...
"А ведь твоя она тоже не была"...
- Беслан Алиевич ... - Татьяна присела перед ним на корточки. - Ничего же страшного... Он же понял...
- Этот?!
- Я его не боюсь и от него не побегу! - отрезала она, сверкнув глазами и распрямляясь, как пружина. - Пустите!
Он крепко держал её теперь уже за обе руки:
- Сама собой распоряжаешься, значит? Сама себя казнишь? Вот так вот легко? Смерти ищешь? Я вот тебе сейчас поищу!
Она, кажется, отбивалась. Кажется, вырывалась. Кажется, что-то торопливо говорила, захлёбываясь слезами. Он всё равно не слушал и не слышал. В голове стоял неумолчный гул, а тело только рвалось к этому тонкому телу, обжигавшему его ладони. И лишь когда она вдруг обмякла в его безжалостных руках, будто неживая, он наконец опомнился, хватая ртом воздух и даже застонал.
Кое-как усадив женщину на неудобный табурет, Тимурханов неловко набрал в ладонь воды из-под крана и плеснул ей в бледное лицо, глядя, как медленно раскрываются ещё ничего не понимающие глаза.
- Ну теперь-то хоть уедешь? - спросил хрипло и безнадёжно вместо извинений, вместо оправданий.
Не отводя от него взгляда, она молча помотала головой.
* * *
Видя, как Татка разделывает побагровевшего полпреда на тонкие ломтики, Тимурханов с весёлым сочувствием к высокопоставленному лицу вспомнил ту давнишнюю пресс-конференцию, на которой ему самому досталось от острого язычка этой рыжей ведьмы.
- Вы не обижайтесь только на меня, Иван Филиппович, - закончив разделку, произнесла она вдруг дрогнувшим голосом, и полпред удивлённо моргнул. - Знаете, если бы вы свою кандидатуру на пост президента России выдвинули, я б за вас первая проголосовала!
- Позвольте спросить, почему? - опомнившись, поинтересовался полпред, и всхохотнувшие было журналисты снова притихли.
- А потому что вы перед теми женщинами, матерями... после теракта... на колени встали, - глухо отозвалась Татьяна. - И я вам за это, Иван Филиппович, до земли поклонюсь.
И впрямь низко поклонилась, коснувшись пальцами затоптанного пола.
Корреспонденты вновь зашушукались.
Полпред хрипловато откашлялся.
- Воспитание по Макаренко... - обречённо пробормотал Тимурханов, потирая затылок. - Методом взрыва... Вот же чёртова баба...
И с упавшим сердцем увидел, как завороженно провожает Татьяну глазами высокопоставленное лицо.
* * *
- Что делаешь? - Тимурханов редко когда до такой степени не знал, как сказать то, что собирался сказать.
- Беслан Алиевич... - недоумённо и сонно отозвалась Татьяна, - сегодня номер сдавали... прессуха ещё... час ночи... что я могу делать? Сплю. Нужно что-то?
- Нужно, - он прикрыл глаза, отчаянно злясь на себя. - Умоешься, приведёшь себя в порядок, оденешься... - он откашлялся, - понарядней. Малхаз за тобой заедет.
Молчание в трубке навалилось камнем.
- И?
- И споёшь полпреду! В ресторане. - Тимурханов обозлился ещё больше. - Довыступалась сегодня? Ещё выступишь! Поняла?
- Поняла! - Её голос зазвенел. - И играть в эти ваши игрушки не буду!
- Будешь как миленькая! - обрезал Тимурханов.
- Как же! Ждите!
Гудки...
- И подожду! - скрипнув зубами, он повернулся к Малхазу.- Сейчас поедешь и привезёшь её. Прямо сюда!
- Бес... она же отказалась! - процедил Малхаз, глядя на него исподлобья.
Ресторан был полон. И за столом полпреда, кроме него самого, сидел внимательно слушавший Султан, по лицу которого бродила кривая усмешка.
- Ты глухой? - поинтересовался Тимурханов, прищурившись.
- Она не поедет, - Малхаз катнул желваками на скулах, но, опустив глаза под его взглядом, повернулся и скрылся в дверях.
Полпред опрокинул очередную рюмку коньяка. Султан поигрывал вилкой и ножом, всё так же криво усмехаясь.