Почему не падает небо
Он слышал ее имя – он ждал повторенья;
Он бросил в огонь все, чего было не жаль.
Он смотрел на следы ее, жаждал воды ее,
Шел далеко в свете звезды ее;
В пальцах его снег превращался в сталь.
И он встал у реки, чтобы напиться молчанья;
Смыть с себя все, и снова остаться живым.
Чтобы голос найти ее, в сумрак войти ее,
Странником стать в долгом пути ее;
В пальцах его вода превращалась в дым.
И когда его день кончился молча и странно,
И кони его впервые остались легки,
То пламя свечей ее, кольца ключей ее,
Нежный, как ночь, мрамор плечей ее,
Молча легли в камень его руки.
Нам всем будет лучше
Когда-то я был воспитан,
Хотя и не без потерь,
И если со мной были дамы,
Я всегда открывал им дверь;
Но если б я был вежлив сейчас,
То это была бы ложь;
И нам всем будет лучше,
Когда ты уйдешь.
Твой муж был похож на бога,
Но стал похожим на тень;
Теперь он просто не может
То, что раньше ему было лень;
Я знаю, что это карма,
И против нее не попрешь,
Но нам всем будет лучше,
Когда ты уйдешь.
Когда приходит корабль,
То каждый в гавани рад;
Но если б ты была в море,
Я сжег бы концы и трап.
И если б ты была сахар,
Боюсь, я вызвал бы дождь;
И нам всем будет лучше,
Когда ты уйдешь.
Иванов
Иванов на остановке,
В ожиданьи колесницы,
В предвкушеньи кружки пива –
В понедельник утром жизнь тяжела;
А кругом простые люди,
Что, толпясь, заходят в транспорт,
Топчут ноги Иванову,
Наступают ему прямо на крыла.
И ему не слиться с ними,
С согражданами своими:
У него в кармане Сартр,
У сограждан – в лучшем случае пятак.
Иванов читает книгу,
И приходят котролеры,
И штрафуют Иванова;
В понедельник утром все всегда не так.
Он живет на Петроградской,
В коммунальном коридоре,
Между кухней и уборной,
И уборная всегда полным-полна;
И к нему приходят люди
С чемоданами портвейна,
И проводят время жизни
За сравнительным анализом вина;
А потом они уходят,
Только лучшие друзья
И очарованные дамы
Остаются с Ивановым до утра;
А потом приходит утро,
Все прокуренно и серо,
Подтверждая старый тезис,
Что сегодня тот же день, что был вчера.
Второе стеклянное чудо
Когда ты был мал, ты знал все, что знал,
И собаки не брали твой след.
Теперь ты открыт, ты отбросил свой щит,
Ты не помнишь, кто прав и кто слеп.
Ты повесил мишени на грудь,
Стоит лишь тетиву натянуть;
Ты ходячая цель,
Ты уверен, что верен твой путь.
Но тем, кто не спит, не нужен твой сад,
В нем нет ни цветов, ни камней.
И даже твой бог никому не помог,
Есть другие, светлей и сильней;
И поэтому ты в пустоте,
Как на старом забытом холсте:
Не в начале, не в центре,
И даже не в самом хвосте.
Моей звезде
Моей звезде не суждено
Тепла, как нам, простым и смертным;
Нам – сытный дом под лампой светлой,
А ей – лишь горькое вино;
А ей – лишь горькая беда,
Сгорать, где все бегут пожара;
Один лишь мальчик скажет: «Жалко,
Смотрите, падает звезда!»
Моей звезде не суждено
Устать или искать покоя;
Она не знает, что такое
Покой, но это все равно.
Ей будет сниться по ночам
Тот дом, что обойден бедою,
А наяву – служить звездою.
И горький дым, и горький чай…
Укравший дождь
Я думаю, ты не считал себя богом,
Ты просто хотел наверх,
Резонно решив, что там теплей, чем внизу.
И мне любопытно, как ты себя
Чувствуешь там теперь –
Теперь, когда все бревна в твоем глазу;
Ты смеялся в лицо, ты стрелял со спины,
Ты бросал мне песок в глаза;
Ты создал себе карму на десять жизней вперед.
Ты думал, что если двое молчат,
То и третий должен быть «за»,
Забыв уточнить, чем ты зашил ему рот.
Теперь нам пора прощаться, но я не подам руки,
Мне жаль тебя, но пальцы твои в грязи;
И мне наплевать, как ты будешь жить
У убитой тобой реки,
И что ты чувствуешь в этой связи.
Ты жил, продавая девственницам
Свой портрет по рублю в полчаса –
Тот, что я написал с тебя позавчера;
Ты кричал о ветрах – но горе тому,
Кто подставил тебе паруса:
Ведь по стойке «смирно» застыли твои флюгера;
И ты флейтист, но это не флейта неба,
Это даже не флейта земли;
Слава богу, ты не успел причинить вреда.
Ведь я говорил, что они упадут –
И они тебя погребли;
Небес без дождя не бывало еще никогда.