* * *
Опять весна пришла, и я от солнца пьян,
Как старый бактриан, ведущий караван,
На всех верблюдах груз за двести манов[29] весом,
Один я налегке, несчастный бактриан.
* * *
Эх, обзавелся бы я кобылицей
Масти соловой, с крутой поясницей,
Плетью б хлестнул и — как вихрь — по следам
Сладкоречивой моей, яснолицей.
* * *
Стократно салам! Куропатка хмельная моя!
Шутя, ты платок носовой унесла у меня,
Шутя унесла, но теперь уж храни его свято,
К тебе мое сердце привязано с первого дня.
* * *
В златотканой чадре ты на крыше стоишь, мое диво,
Твоя шея и лик — все достойно любви, все красиво,
Твоя шея и лик безупречны, не знают пороков,
Есть один лишь порок у тебя: неверна ты и лжива.
* * *
Ни пред кем не открою души в чужедальном краю:
Ну кого я там встречу, кто понял бы душу мою?
Друг один у меня сокровенный — замочек на сердце,
Ключ давно я запрятал, его никому не даю.
* * *
Та черноглазая, что глазки строит мне,
Дала мне с ранних лет беды вкусить вполне,
Еще я был юнцом, мальчишкой желторотым:
Она меня зажгла — с тех пор горю в огне.
* * *
Прекрасна ты, мой свет, как серна на скале,
О, станом тонкая, ты куришь наргиле.
Бессонные глаза совсем ты сна лишила,
Так обними ж меня, раз держишь в кабале.
* * *
От унынья и горести сердце во прахе опять,
Тяжело на душе, и ношу я печали печать,
Никаких нет желаний во мне, никаких упований,
У дворцов есть желанья. Что могут руины желать?
* * *
На проклятую жизнь я махнул бы рукой,
Но нельзя, дорогая, расстаться с тобой,
Мое сердце с любимой, как быть мне — не знаю,
Как же в путь мне пойти без моей дорогой.
* * *
Погляди-ка, что небо со мной сотворило,
Горе мира всего мне оно подарило,
Горя в мире, увы, — как в пустыне песку,
Горсть в лицо мне швырнула недобрая сила.
* * *
Красотка, мне беда и срам с ней вместе — от тебя,
За годом год теряю счет бесчестий от тебя,
За годом год и день за днем я жду тебя напрасно,
Но ни привета нет, увы, ни вести от тебя.
* * *
Мысль моя в бирюзовой стране, о Аллах,
От любви я сгораю в огне, о Аллах,
Страшно мне, что однажды умру на чужбине,
Кто же саван там сделает мне, о Аллах.
* * *
Облачна ночь, тучи черные, как воронье,
К милой иду, я сережки купил для нее,
Если она надевать не захочет сережки,
Станет кровавою раною сердце мое.
* * *
У всех подружки есть. Одни, о боже, мы.
Кто на базар идет в дрянной одеже? Мы.
Все в платье щегольском, ну впрямь молодожены,
На нищих в рубище, увы, похожи мы.
* * *
Лишь взгляну я — горю от любви и тоски, дорогая,
Разрывается сердце мое на куски, дорогая,
Я схватил бы в охапку тебя и умчал далеко,
Раз тебя не хотят мне отдать по-людски, дорогая.
* * *
Золотые сапожки куплю — пригодится.
Не пойдут ли в посланники рыба иль птица?
Если да, то отправлю я их за тобой,
О красотка, когда соизволишь явиться?
* * *
Красавица, забыла ты о боге,
Совсем, видать, ушла с моей дороги,
Ты держишь пса. Откуда знать ему,
Свой или посторонний на пороге?
* * *
Твои пальцы сродни сердоликам, алмазам сродни,
То ли сладкие, то ли соленые — губы твои,
Дай к рубиновым этим губам прикоснуться губами,
Неужели их черви источат, съедят муравьи?
* * *
Словно два голубка на балконе, мы жили на свете,
Пили влагу, клевали зерно, беззаботны, как дети.
Всемогущий Аллах! Накажи тех, кто ставит силки,
Голубок мой в далекой степи угодил в чьи-то сети.
* * *
Позапрошлую ночь я, как водится, спал,
Снилось мне, что владыкою мира я стал,
Снилось мне: твои губы нашел я губами,
А проснулся — все губы себе искусал.
* * *
Мне надо бы ночь и луну, что еще?
Красавицу надо жену, что еще?
На нежную, в родинках, грудь мне прилечь бы,
Прилягу — и тут же усну, что еще?
* * *
Сына муллы мне в друзья, чтоб он был грамотей,
Книгу любви, чтобы мог прочитать без затей,
А как помру я, как в землю останки зароют,
Чтоб он с молитвой стоял над могилой моей.
вернуться
29