Видел я, ты на крыше высокой младенца качала,
И хотя ты с другим, а теперь еще матерью стала,
Я по-прежнему твой и — светилами всеми клянусь! —
Жив надеждой, что наша любовь повторится сначала.
* * *
Ай, как тяжко! Мне не вынести чужбину,
Цепь на шее, прогневил, видать, судьбину,
Ты сними, судьбина, с шеи эту цепь,
Прах чужбины не стряхну с полы, не скину.
* * *
Устами я тянусь к твоим устам,
Как малый агнец тянется к сосцам,
И так мои уста к твоим привыкли,
Что не дают уснуть мне по ночам.
* * *
Под праздник подруга святому пошла поклониться,
Вспотела бедняжка, покуда дошла до гробницы,
От сильной жары изнывает подруга моя,
Аллах, повели этим тучам на землю пролиться.
* * *
Влюбленный и души лишен, и головы,
И веры, как мураш меж стеблей муравы,
Он волку старому в глухой степи подобен:
Настигнет тот газель, да нет клыков, увы.
* * *
Две звезды по-над горой льют на землю свет,
На горе лежит герой двадцати двух лет.
Расстегните воротник, повяжите раны,
Нет лекарства от любви, исцеленья нет.
* * *
Хочу припасть к твоим губам, их аромат вдыхать,
По пояс волосы твои, колечком вьется прядь,
Тебя просватали давно, едва ль не в колыбели,
За это зло пускай Аллах твою накажет мать.
* * *
Вьючат тюки и ковры на верблюда горой,
На поклонение еду, увы, не с тобой,
Еду гробнице имама Резы поклониться,[56]
Купол святилища поцеловать золотой.
* * *
Рыжая девушка, долог твой путь,
В баню идешь ты, недолго там будь,
В баню идешь, поскорей возвращайся,
Жар изнутри обжигает мне грудь.
* * *
У древа женского коварства — сто корней,
О хитрость женская! Аллах дал волю ей.
Пошли им всем, господь, скорей уничтоженье
И землю напитай их кровью поскорей.
* * *
Не ходи в тот далекий квартал, не ходи на тот край,
В час намаза туда не ходи и цветов не срывай,
Не срывай там цветов, лучше дай-ка мне пять поцелуев,
Ведь в лобзаньях влюбленного нежность течет через край.
* * *
Стебельком неприметным вросла в мое сердце печаль,
Я с тоской по тебе, дорогая, расстанусь едва ль,
Мусульмане, собратья, хоть кто-нибудь, дайте мне руку!
Ангел смерти — булыжник, а жизнь человека — хрусталь.
* * *
На чужбине в смятенье душа и печали,
И никто не сочувствует мне в этой дали
Кроме той, что в каморке под крышей живет,
Но от этой каморки ключи потеряли.
* * *
Тюльпан не станет розовой водой,
Вдова не станет девой молодой,
За ячменем ухаживай столетье,
Не станет он пшеницей золотой.
* * *
Была я в роще молодым чинаром,
Топор меня подсек одним ударом,
Из древесины сделали кальян,
И голова моя пылает жаром.
* * *
От кустистого перца скорей заострите сучок,
Им от чистого сердца хоть пять нацарапаю строк,
Да, хоть пять нацарапаю строк и пошлю их любимой,
Пусть узнает, какие мученья я вынести смог.
* * *
Две айвы, два граната, два яблока, словом — шесть штук
Передай моей суженой в руки из собственных рук,
Передай ей поклон и скажи, чтоб скорей приходила,
Чтоб губами припала к моим, — так скажи ей, мой друг.
* * *
Все та же звездочка горит в небесной сини,
Пять раз я Сакине поцеловал бы ныне.
Коль знал бы, что меня полюбит Сакине,
Я сказочный дворец построил бы в Медине.[57]
* * *
Ниса-ханум, та самая Ниса,
Что озарила дол и небеса.
О люди, вы не знаете? Так знайте:
Ниса — светильник, всей земли краса.
* * *
Звезда струит на землю зыбкий свет,
Я сам — кольцо, подруга — самоцвет,
Храни мой самоцвет, Аллах великий,
Он у меня один, другого нет.
* * *
Как болит голова, как болит, как болит,
Стал я желтым совсем, стал недужным на вид,
Говорят — от жары, нет, любовь доконала,
Лишь виновница хвори меня исцелит.
* * *
Смуглянка, ты темней, чем камень Шахмаксуд,[58]
И черные шелка так смуглоте идут,
Нет худа в черноте, возьмем Коран к примеру,
Все буквы черные, черны все строчки тут.
вернуться
56
вернуться
57