В иранских публикациях фольклора попадаются четверостишия, к которым, по-видимому, прикоснулась рука вдумчивого народного поэта, возможно, часть из них прошла обработку более опытных исполнителей. Именно в них содержатся поистине философские раздумья о смысле жизни, о бренности бытия, вполне атеистические рассуждения об отсутствии потустороннего мира. Они утверждают, что человек должен стремиться к добру, что земные богатства — всего лишь расплывчатая тень и что единственное, на что может рассчитывать человек после смерти, — это на камень, который положат ему под голову по мусульманскому обычаю.
Коротко о художественных особенностях добейти — самой распространенной формы поэтического фольклора. Их отличает своеобразная композиция и система выразительных средств, не свойственных письменной литературе или редко в ней употребляемых. Прежде всего, многие народные четверостишия построены по принципу так называемого двучленного параллелизма: запев — картинка или сценка из миря природы — сменяется картинкой или сценкой из жизни человека. Запев, как правило, является эмоциональным вступлением, символом; он готовит слушателя к восприятию той мысли о человеке, ради которой создано четверостишие. Так, запев с упоминанием о красной розе готовит слушателя к тому, что речь пойдет о девушке; после запева «На вершине горы пять детенышей льва» поется о раненом воине, который сражался как лев. Часто третий стих добейти, подчеркивая важность сказанного во второй строке, представляет собой по форме ее повторение, своеобразную словесную инверсию.
Некоторые четверостишия, подобно русской частушке, исполняются в виде живого диалога: двое исполнителей — обычно юноша и девушка — как бы состязаются в остроумии между собой. Один начинает песню, другой заканчивает ее, отвечая на поставленный вопрос.
Исполнитель или неизвестный автор четверостишия часто начинает его с обращения к людям, к Аллаху, к единоверцам, а иногда к коню или к ворону с черной головой.
Как известно, персидские поэты-классики, особенно поэты суфийского направления, отождествляющие бога со вселенной, широко пользовались самой причудливой символикой как художественным приемом. В отличие от письменной литературы народная поэзия совершенно не признает абстрактных символов. Вся символика фольклорной лирики связана с образами природы, животного и растительного мира. Девушка — цветок, стройный кипарис, свет луны, звездочка на небе, голубка, куропатка. Юноша — сокол, румяное яблоко, сахарный тростник. Подобные образы есть и в письменной поэзии, но восходят они к народному творчеству.
Слагатели песен персонифицируют явления природы, растения, животных, обращаются с ними как с разумными существами. Сам певец или его лирический герой уподобляет себя или ту, к которой он обращается, предметам живой или даже неживой природы: «я — рыба», «я — белая птица», «я — фисташковое дерево», «мы — зерна в одном гранате», «мы два сросшихся кипариса», «ты — маленькая голубка, а я сокол», «если ты — жемчуг, то я — янтарь», «если ты — серебро, то я — золото». В персидской народной поэзии эти олицетворения и уподобления обретают неповторимую красоту и образность. Сотни лет переходит из уст в уста, а теперь уже из одного фольклорного сборника в другой вот это четверостишие:
Весь комплекс взаимоотношений человека и природы был глубоко и на высоком поэтическом уровне разработан Омаром Хайямом и нашел блестящее художественное воплощение в его робаятах. Но то, что мы с аналогичным явлением сталкиваемся в народных четверостишиях, отнюдь не говорит об их письменном происхождении. Скорее Омар Хайям очень хорошо знал образ мышления своего народа и прекрасно владел всеми средствами выражения чувств, которые широко применялись в фольклорной поэзии.
Если говорить не об образах, а в целом о языке народных песен, то в основе их лежит разговорная речь. Лексика преимущественно бытовая, и слова, выходящие за пределы бытовой тематики, встречаются редко.
Самостоятельных лирических песен в персидском фольклоре немного. Поэтому и в настоящем сборнике они занимают место самостоятельного приложения к четверостишиям. Если учесть еще, что не только четверостишие, но и каждый бейт (двустишие) содержит законченную мысль, то можно сделать вывод о том, что лирические песни во многих случаях представляют собой лишь подборку четверостиший или бейтов на определенную тему.