Ночь пришла, луч луны в должный срок не пришел,
Думы — рядом, а сон на порог не пришел.
Я до самой рассветной поры лил горючие слезы,
Ждал подругу, увы, мой пунцовый цветок не пришел.
Вижу я: отдохнуть на току села радость моя,
Что так смотрит недобро, как будто обиду тая?
Расспросите-ка старосту, может быть, вам он ответит,
Не нашла ли другого она. Что, он лучше, чем я?
Нацарапаю надпись железным гвоздем на стене,
Чтоб осталась хоть память какая-нибудь обо мне,
Неужели цветочек мой должен достаться другому?
Неужели я так и умру в этой подлой тюрьме.
Ай, как сердце болит, когда милая передо мной,
Ай, как сердце болит, когда слышу я голос родной,
Ай, как сердце болит поздней ночью при лунном сиянье,
Ведь любимая спит безмятежно под этой луной.
ПЕСНЯ ПРО ХУСЕЙНА
Свежий ветер на зорьке вдруг степью запах,
Мой Хусейн в отдаленных кочует степях,
Мой Хусейн удаляется в степи со стадом,
Да поможет ему в дальних далях Аллах.
Камышовая дудка в просторах слышна,
Но когда же воротится мой Хусейна?[77]
Сердце сжалось от горя. Ну кто мне поможет?
Я не знаю, где мой дорогой Хусейна.
Хусейна, дорогой мой, твой голос как мед,
Так поешь, как весной соловей лишь поет,
Нет в тебе, дорогой, никакого изъяна,
Жаль, не видишь страданий моих и невзгод.
Хусейна, овцы тихо бредут, посиди,
Молоко есть и сыр — ты уж тут посиди,
В стаде два вожака, белых два, круторогих,
Может, к ужину гости придут, посиди.
Дорогой мой Хусейн оседлал ишака,
На пути его встали чужие войска,
На меня и не глянул, проехал, бесстрашный,
Почему же душа его так далека?
Хусейна мой в седле свету солнца сродни,
У Создателя он пребывает в тени,
Над Керманом и Фарсом ущелья опасны,
О Аллах, моего дорогого храни.
Невдомек мне, зачем я страдаю теперь,
Хусейна мой ушел, я рыдаю теперь,
Хусейна мой ушел к белоснежным вершинам,
С ним в разлуке я разум теряю теперь!
Хусейна мне приснился с мешком за спиной,
Вскинул он свой натянутый лук со стрелой,
Болен друг мой, и губы его в лихорадке,
Весь он высох, как рыба на дюне морской.
Снилось мне: на работы Хусейн уходил,
Мне сказали, что там он свалился без сил,
А потом я узнала: он в схватке был ранен,
К бессердечным кочевникам в плен угодил.
Хусейна, ну когда ты вернешься, когда?
Сердце рвется мое, мне в разлуке беда.
Птицей стать бы, к тебе б я, мой друг, полетела,
Но не знаю, где ты и лететь мне куда.
Стан твой всех кипарисов стройней, Хусейна,
Очи вроде больших миндалей, Хусейна,
Нет подобных тебе в целой нашей округе,
Ты поешь как в саду соловей, Хусейна.
О прекрасная птица, чья песня звонка,
Не Хусейн ли прислал тебя издалека?
Ты скажи ему, если в степи повстречаешь,
Что от слез моих горьких струится река.
Почему же я плачу тоскливо теперь,
Вся дрожу, как плакучая ива, теперь?
О Аллах, Хусейна мой уехал далеко,
Я потеряна и сиротлива теперь.
Я твой друг, Хусейна дорогой, я пришла.
Видишь яблони плод наливной? Я пришла.
Из Кермана цветок полевой — я пришла,
Плодоносный бутон пред тобой — я пришла.
ПЕСНЬ О ЧУЖБИНЕ
Чужбина! Как тянет вернуться домой!
Гляжу я туда, где очаг мой родной.
Похож я на птицу с крылом перебитым,
Бездомную птицу, объятую тьмой.
Чужбина! Печален мой вздох и глубок,
Все чуждо, на чей ни ступлю я порог,
Здесь жить тяжелее, чем дома скончаться,
Повсюду мне слышатся брань да упрек.
Чужбина! Коль здесь захвораешь, беда,
Для всех ты — никто, твоя хворь — ерунда.
Ты станешь усердно прислуживать людям,
Никто твоего не оценит труда.
Чужбина! Я плачу, мой жребий тяжел,
Бродил я, искал себе угол и стол,
Бродил по домам я, бродил по базарам,
Бродил, но приюта нигде не нашел.
Чужбина! На свете мне жить не с руки,
Сто горестей сердце мне рвут на куски,
Все ночи я плачу, все ночи стенаю,
Никто здесь моей не разделит тоски.
Чужбина! Лишь ругань я слышу вокруг,
Никто здесь меня не встречает как друг.
Зачем же на свет горемыке родиться,
Где нет ничего, кроме бед и разлук?