Чтоб она меня у речки загодя ждала.
Я хотел бы, чтоб подруге не знаком был страх,
Чтобы спрашивала смело о моих делах.
Встречу тысячу подружек и, однако, вновь
По тебе я затоскую, первая любовь.
Ты доить корову села как-то вечерком,
Я вошел, а ты прикрыла личико платком.
Для тебя рубашкой тонкой стать бы я не прочь,
Днем служить тебе чадрою и подушкой в ночь.
У ручья близ узкой тропки посажу цветы,
Щедро их полью водою, пусть растут густы,
Может быть, придешь на берег, здесь присядешь ты.
Неужели ни в овчарне, ни в твоем дому
Я тебя, мою подружку, да не обниму!
Голос твой отсюда слышу, ты — рукой подать,
За меня б ты замуж вышла, да перечит мать.
Словно стих заупокойный, твой напев «бай-бай»,
На твоей руке уснуть бы и увидеть рай.
Я тебе своею кровью написать хочу,
Может, северному ветру письмецо вручу.
Но ведь ветер ненадежен, ходит не спеша,
Сам к тебе с письмом отправлюсь, так горит душа.
Сколько муки мне досталось от твоих очей,
Можешь ты утихомирить этих палачей?
Дай мне губы, дорогая, их лобзать позволь,
Ты в моем несчастном сердце успокоишь боль.
Боль моя, как боль Фархада,[80] я и сам такой,
Как Фархад, тружусь напрасно, камень бью киркой.
Для тебя срывал я розы, лез из кожи вон,
Ждал ночами, и, однако, мне один урон.
Поклянусь на каждой суре,[81] развернув Коран,
Я не пащенок безродный, не введу в обман.
Снег в горах уже чернеет, пятнами пошел,
Не простил меня мой ангел, на меня он зол.
Платье черное не вешай посреди двора,
От меня ты прячешь сердце, а к другим добра.
Дай обнять мне стан твой тонкий, ну, не будь строга,
Я ведь знатный, отпрыск бека, а тебе слуга.
Прежде ты меня любила, помыкала мной,
А теперь, когда не любишь, где найду покой.
Ты, чей рот коралл и жемчуг, жить иди в мой дом,
Всем врагам твоим всевышний пусть отплатит злом.
Буду я молить Аллаха, чтобы ты цвела,
Чтоб четырнадцатилетней ты всю жизнь была.
Я и сыч — мы оба в горе, рок у нас один,
Оба мы живем в пустыне и среди руин.
Жизнь отдам за эти очи, жилки на руках,
Пусть твои проступки свалит на меня Аллах.
Мы с тобой в одной скорлупке, как двойной орех,
По любви тебя я выбрал, так скажу при всех.
ДРУГ И ПОДРУГА
(Бахтиарская песня)[82]
— Мой друг, я видела сама, ты палкой был побит,
Подобно иве над рекой, душа моя скорбит.
— Подруга, душу за тебя отдам я, не грусти,
Из-за моей любви к тебе готов я все снести.
— Ни днем, ни ночью не найду покоя, сущий ад,
Любая сладость для меня, — увы, — змеиный яд.
— Зову: любимая моя! — любимой нет моей.
Акула, что ли, увлекла подругу в глубь морей?
Я глубь морскую рассеку, любимую найду,
В Мальмир[83] родимый привезу, дворец ей возведу.
Я днем в оковах нищеты, печалью ночь гнетет,
В тоске по родинке твоей я стал как нищеброд.
Мы друг от друга далеки, меж нами кручи скал,
В тоске по родинке твоей я разум потерял.
— Из черных туч закапал дождь, окутал долы мрак,
Да будет проклят главный хан — разлучник наш и враг.
Правитель Мухаммед Хусейн ведет набор в войска,
Возьму серебряный калам и вычеркну дружка.
Возьму серебряный калам в пенале золотом,
Но тех, над кем владыкой шах, не вычеркнуть пером.
— Из черных туч струится дождь, струится без конца,
Приказ влюбленных разлучил у ханского дворца.
Меня забрали под ружье, увы, мой путь далек,
Скажи-ка мне, кто в эту ночь с тобой на ложе лег?
Служить мне долгие года в далекой стороне,
Скажите милой, чтоб она забыла обо мне.
Спокойно вдаль беги, река, пришла из дома весть,
В письме молитва за меня и слово ласки есть.
Я не желаю в Кербелу вершить последний путь,
Хочу у милой на груди последним сном уснуть.
Кочевники, вы там, в моей родимой стороне,
Для милой спойте за меня, сыграйте на зурне.
Цветок мой нежный, приготовь мне на три дня еду,
Сегодня с песней и с ружьем в теснину я уйду.
О, если на твоем дворе я птицей стать бы мог,
Чтоб рис рассыпанный клевать из-под любимых ног!
вернуться
80