Брендон глубоко вздохнул, забрызгав зеркало пеной. У его начальника Дерека Армтуэйта, были пламенные синие глаза провидца, вот только он никогда не «провидел» ничего нового. Этот человек считал, что Ветхий Завет — куда более ценное руководство для полицейских, чем «Уложение о полицейских доказательствах и показаниях по уголовным делам». Он считал, что в большинстве своем методы современной полиции не только неэффективны, но еще и еретичны. По мнению Дерека Армтуэйта, которое он высказывал направо и налево, для понижения уровня преступности было бы гораздо эффективней вернуть розги и кошку-девятихвостку, а не повышать количество социальных работников, социологов и психологов. Если бы у него было хоть какое-то представление о том, что собирается сделать Брендон, он перевел бы его в дорожную полицию, и Брендон повторил бы в современном варианте историю Ионы, которого проглотил кит.
Прежде чем уныние одолело решимость, Брендон встрепенулся, потому что в дверь ванны забарабанили.
— Пап! — крикнула его старшая дочь. — Ты еще долго?
Брендон схватил бритву, окунул ее в ванночку и провел ею по щеке, а потом ответил.
— Еще пять минут, Карен! — крикнул он. — Прости, дорогая.
Если в доме трое подростков и всего одна ванная, возможность поразмышлять там выпадает редко.
Кэрол Джордан вылила недопитый кофе в мойку и побрела в душ, чуть не наступив по дороге на черного кота, который терся об ее ноги.
— Одну минутку, Нельсон, — пробормотала она, закрывая дверь перед его требовательным «мяу». — И не буди Майкла.
Когда-то Кэрол воображала, что повышение до звания инспектора-детектива и сопутствующее этому отсутствие посменной работы гарантируют ей восемь часов ночного сна, о чем она начала мечтать в первую же неделю работы в полиции. Ей просто повезло. И надо же, чтобы повышение совпало с «голубыми убийствами»! Сколько бы суперинтендант Том Кросс ни распинался перед журналистами и сотрудниками, что нет ни доказательств связи между этими убийствами и ни оснований полагать, будто в Брэдфилде действует серийный убийца, следственная группа считала иначе.
Стоя под горячим душем, Кэрол уже в который раз подумала, что позиция Кросса, равно как и начальника полиции, основывается скорее на предрассудках, чем на заботе об обществе. Чем дольше он будет отрицать, что серийный убийца, нападающий на мужчин — скрытых гомосексуалистов, — существует, тем больше погибнет людей. Если нельзя убрать их с улиц, посадив за решетку, пусть эту грязную работу сделает убийца.
Именно такое отношение делали пустой тратой времени часы работы, потраченные Кэрол и ее коллегами на расследование. Не говоря уж о сотнях тысяч фунтов налогоплательщиков — Кросс ведь настоял, чтобы каждое убийство рассматривалось как отдельное дело. Каждый раз, когда одна из трех групп приносила новую улику, которая, казалось, связывала воедино все убийства, Том Кросс отбрасывал ее, находя пять различий. Здравый смысл не имел значения, Кросс — босс, и группа предпочитала не связываться, без лишних споров соглашаясь с дурацкими решениями.
Кэрол взбила на голове пышную пену и почувствовала, что постепенно просыпается. Ладно, ее группа не собирается губить расследование из-за нетерпимых предрассудков Кросса Пучеглаза. Даже если кое-кто из младших офицеров и склонен оправдывать зашоренностью шефа собственное равнодушное отношение, она будет требовать стопроцентной преданности работе — и в правильном направлении. Большую часть из тех девяти лет, что она проработала в полиции, Кэрол корпела, как пчелка: сначала чтобы получить хорошую квалификацию, а в дальнейшем — пытаясь зацепиться за место на беговой дорожке карьерного роста. Она не допустит, чтобы ее продвижение застопорилось только потому, что полицией руководят неандертальцы.
Преисполнясь решимости, Кэрол вышла из-под душа, расправив плечи, с вызывающим блеском в зеленых глазах.
— Пошли, Нельсон, — позвала она, накинув халат и схватив в охапку мускулистый комок черной шерсти. — Давай поедим сочного мяса.
Последние пять секунд Тони изучал изображение на экране, висевшем у него за спиной. Поскольку большая часть аудитории выразила отсутствие интереса к лекции, демонстративно не делая никаких записей, он хотел, по крайней мере, затолкать в их подсознание максимум сведений о процессе создания психологического профиля преступников.