Друг у друга сабли изрубили,Изрубили вплоть до рукояти,Всторону отбросили обломки,Соскочили с ко́ней и схватилисьДруг за друга сильными рукамиQ. как два великие дракона,По горе по Го́лечу носились,Целый день носились до полудня,Ажно пена-пот прошиб турчина,Белая как снег бегала пена,А у бана белая да с кровью;Окровавил он свою рубашку –Окровавил золотые латы;Тяжко-тяжко стало Страхннь-бану,Он взглянул на любу и воскликнул:«Бог убей тебя, змея не люба!И какого там рожна ты смотришь!Подняла бы ты обломок саблиИ ударила б меня, иль турка,И ударила б кого не жалко!»Но турчин Алия к ней взмолился:«Ах душа, Страхиныина ты люба!Не моги, смотри, меня ударить,Не моги меня – ударь Страхинью!Уж не быть тебе его женою,И тебя он больше не полюбит,А корит и днем и ночью станет,Что спала ты под шатром со мною,Мне же будешь ты мила во-веки,Мы уедем в Едренет с тобою,Дам тебе я пятьдесят невольниц,Чтоб тебя за рукава держалиИ кормили сахаром да мёдом;Золотом тебя всеё осыплю,С головы до муравы зеленой:Ну, ударь, душа, Страхинью бана!»Женщину легко подбить на злое:Подбежала люба Страхинь-бана,Сабельный обломок ухватила,Обернула толковым убрусом,Чтобы руку белу не поранить,Не хотела турка Влах-Алию,А накинулась, змея, на мужа,Господина своего СтрахиньюИ ударила его осколкомПрямо в лоб, по золотой челенке[8]И по белому его кауку,И челенку светлую рассекла,И каук ему рассекла белый,Кров пробилась алою струёю,Стала очи заливать Страхинье.Видит бан погибель неминучу,Но подумал он и догадался,Вспомнил он лихого Карамана,Что привычен был ко всякой травле,Да как крикнет богатырским горлом:Верный пес на крик его примчался,Ухватил изменницу за горло,А ведь женщины куда пугливы:Бросила она обломов сабли,Взвизгнула и за уши схватила,За уши схватила КараманаИ скатилась кубарем в долину;А турчину стало жалко любы.Он глядит во след, что будет с нею;Тут Страхинья в нору догадался,Молодецкое взыграло сердце,Изловчился, наскочил на туркаИ ударил басурмана об земь.Страхинь-бан оружия не ищет:Он насел на турка Влах-Алию,И заел его до смерти зубом.А потом вскочил на легки ноги,Начал звать и кликать Карамана,Чтобы любу не загрыз до смерти.Но она долиною пустилась –Убежать, змея, хотела к туркам;Только не дал сильный бан Страхинья:Ухватил ее за праву руку,Привязал ее к коню лихомуСел, а любу за собою бросилИ помчался по Косову полю,Так и эдак, боком-стороною,Чтобы туркам лютым не попасться;И приехал в белый град Крушевец,К старому, седому Юг-Богдану,Увидал опять шурьёв любезных,Обнялся, расцаловался с нимиИ спросил, здорово ль им живется?Как увидел Юг-Богдан могучий,Что у зятя лоб рассечен саблей,По лицу он пролил горьки слёзы,Горьки слёзы пролил и промолвил:«Славно же мы гостя угостили!Весела тебе пирушка наша.Видно есть юна́ки и у турок,Что такого сокола подбили,Сокола такого Страхинь-бана!»И шурья, взглянувши, всполошились.Но Страхинья так им отвечает:«Не кори себя и не пугайся,Милый тесть мой, Юг-Богдан могучий!Не тревожьтесь, братья, понапрасну:Не случилось молодца у турок,Чтобы мог со мною потягаться,Чтоб подшиб меня, или поранил;А сказать ли, кто меня поранил?Как сражался я с лихим турчином,Ранила меня подруга-люба,Дочь твоя родная; не хотелаТронуть турка, а пошла на мужа,Против своего вооружилась!»Вспыхнул Юг и загорелся гневом,Кликнул он своих детей могучих:«Подавайте сабли, ятаганы!На куски ее изрежьте, суку!»На сестру накинулися братья,Только не дал им ее Страхинья,И сказал шурьям такое слово:«Что вы, братья, на кого вы, братья,На кого вы, братья, зашумели?На кого кинжалы потянули?Коли вы уж молодцы такие,Где же были, братья, ваши сабли,Ваши сабли, вострые кинжалы,Как я ездил на Косово поле,Погибал у окаянных турок?Кто из вас меня в ту пору вспомнил?Не могите ж мне жену обидеть!Я без вас расправился бы с нею,Да пришлось со всеми б расправляться,Не с кем было б мне и чарки выпить:Так уж любе я вину прощаю.»Вот каков, брат, был у нас Страхиньич,И другого не было такого!