Чтобы их перекололи турки!Не хоти и поминать про это!Не идти им, Страхинь-бан, с тобою,Хоть бы дочь мне вовсе не увидеть!Что ты, бан, с чего так расходился?Знаешь ли ты, или ты не знаешь,Коли ночь она проночевала,Ночь одну проночевала с турком,Так тебе уж в любы не годится:Сак Господь убил ее и проклял!Брось ее, покинь на басурмана!Отыщу тебе невесту лучше,Пьян напьюся у тебя на свадьбе,Буду век приятелем и другом,Но детей не отпущу с тобою!»Закипел Страхинья, разгорелся,Закипел он с горя и досады,Но ни слова не сказал Богдану,Никого не по́звал и не кликнул,Сак пошол и отворил конюшню,Своего коня оттуда вывел,Ух, как оседлал его Страхинья!Ух, как подтянул ему подиругу!Как взнуздал его стальной уздою!Тут на улицу коня он вывел,К каменному подошол приступкуИ махнул в седло единым махом.На Юговичей потом он глянул,А Юговичи в сырую землю;На Неманича потом он глянул,Что Страхинье свояком считался,И Неманичь во сырую землю.А как пили с ним вино и водку,Все как путные они хвалились,Все хвалились и божились зятю:Перед Богом, бан ты наш Страхинья,Все возьми, и нас и нашу землю!А теперь, как со двора поехал,Нет ему товарища и друга,На Косовское идти с ним поле.Горькой бан один-одним остался,И один пускается в дорогу,едет прямо Крушевецким полем,И когда пол-поля переехал,На город еще он оглянулся:Что не едут ли шурья позади?Что не жалко ли его им стало?Но никто позадь его не ехал.Тут увидел бан, что ни откудаПомощи в беде ему не будет,И взбрело Страхиньичу на мысли,Что с собой в дорогу пса он не взял,Своего лихого Карамана,Пса, что был ему коня дороже.Крикнул он из белого из горла:Бараман его лежал в конюшне,Как заслышал он господский голос,Выскочил и по́ полю понесся,И догнал он духом Страхинь-бана,Вкруг него и бегает, и скачет,Брякает ошейником железнымИ в глаза заглядывает бану,Будто слово выговорить хочет.Отлегло на сердце у Страхиньи,Веселей Страхинье стало ехать.Едет он чрез горы, через долы,Наконец доехал до Босова;Как взглянул да как увидел турок,Оборвалось сердце у Страхиньи,Но призвал он истинного Бога –И поехал смело через поле,Едет бан через Косово поле,На четыре стороны он едет,Ищет бан турчина Влах-Алию,Но нигде найти его не может.Бан спустился на́ реку СитницуИ увидел у реки у самойНа песке стоит шатер зеленый,Широко́ раскинулся над полем;На шатре позолочённый яблок,Что сияет и горит как солнце;Пред шатром копье воткнуто в землю,Ворон конь к тому копью привязан,У коня мешок с овсом под мордой,Конь стоит и в землю бьёт копытом.Как увидел Банович шатер тот,Он умом и разумом раскинул:Уж не это ли шатер Алии?Подскакал, копьём в него ударилИ откинул полу, чтобы глянуть,Что такое под шатром творится.Не было там сильного Алии,А сидел какой-то пьяный дервиш,Борода седая по колени;Непотребствует проклятый дервишИ вина не в меру наливает –В чашу льёт он, а внно-то на пол.Ажно очи набежали кровью!Как увидел дервиша Страхиньич,Проворчал ему селян турецкий;Пьяный дервиш глянул исподлобья:«А, здорово делибаш Страхинья!»Стало бану горько и досадно,По-турецки дервишу он молвил:«Брешишь, дервиш, с пьяну обознался,С пьяну лаешь глупые ты речи,И гяуром турка называешь!Про какого говоришь там бана?Я не бан, а конюх я султанский;Я пришол с султанскими конями,Да беда мне: кони разбежалисьПо несметной по турецкой рати;Мы теперь гоняемся за ними,Чтоб они совсем не распропали.А уж ты старик молчал бы лучше,расскажу не-то царю-султану,Так ужо тебе за это будет!»Засмеялся громко старый дервиш:«Делибаш ты, делибаш Страхинья!Знаешь ли, Страхинья, Бог с тобою,Я стоял на Гблече-планинеИ узнал тебя, когда ты ехалСквозь полки несметные султана,И коня я распознал далёко,Да и иса я твоего приметил,Верного, лихого Карамана.Эх; Страхиньич, знаешь ли, Страхиньич,Я узнал тебя, Страхиньич, сразуПо лицу и по глазам сердитым;Да и ус, как погляжу, такой-же!Помнишь ли ты, Бог с тобой, Страхиньич,Как попался я к твоим пандурам,На горе высокой на Сухаре:Ты велел меня в темницу бросить;Девять лет я пролежал в темницеИ десятое уж лето наступало –Сжалился ты что-ли надо мною,