- Vår Fader, du somärihimlen... (прим.автора. Молитва «Отче наш» швед.) - скованная страхом шептала я. - Låtdittnamnblihelgat. Låtdittrikekomma... Ты так и не смогла смириться со смертью Петера. Ты горюешь и чувствуешь свою вину в его пропаже. Все это происходит из-за усталости, - повторяла я, сбиваясь с чтения молитвы.
Где-то глубоко в душе я надеялась на то, что все это было страшным сном, однако реальность припоминала о себе мокрым снегом, летящим в лицо. В тот вечер, двадцать первого декабря 1921 года я столкнулась с чем-то древним и мощным, с тем, чего боялись викинги и о чем во все времена говорили тихим шепотом... с неподдельным страхом.
Лес был незнакомым. Обычно я хорошо ориентировалась на местности, но сейчас все выглядело не так как обычно, будто я вовсе покинула Швецию и оказалась на чужой земле. Стало намного холоднее. Теплая одежда уже не спасала от беспощадного ветра и снега. Я понимала, что до переохлаждения у меня было несколько часов. А что дальше? Смерть?
- Заблудилась? - детский высокий голос раздался за спиной.
- Боже! - воскликнула я и обернулась на звук.
Передо мной стоял мальчишка, лет восьми, закутанный в грубо сшитую куртку из меха и шерстяной платок, небрежно завязанный на голове. В руках ребенок держал связку хвороста, к поясу был прикреплен топорик. Лицо его было грязным, а тыльную сторону ладони покрывали мелкие ссадины.
- Помощь нужна? - безразлично спросил мальчишка на ломаном шведском.
- Что ты делаешь так поздно в лесу? - вопросом на вопрос ответила я.
Никогда прежде мне не доводилось видеть настолько бедных детей. Даже Стокгольмские сиротки выглядели намного опрятнее.
- Мамка за хворостом послала, - шмыгнул носом мальчишка, тряхнув связкой.
Акцент ребенка был настолько резким и не привычным, что я еле разобрала слово "хворост".
- А ты как тут оказалась? Вижу, что не местная. С каких краев будешь? - усмехнулся малец.
Не дожидаясь моего ответа, мальчишка закинул связку за плечи и направился вглубь леса.
- Я приехала из Стокгольма, - едва поспевая за ним ответила я.
Остальную часть пути мы прошли молча. Время от времени мой новый знакомый что-то говорил сам себе под нос и несмело оборачивался, проверяя иду ли я за ним. Вскоре, между деревьями я увидела небольшие проблески света, что могло значить только одно - мы были все ближе и ближе к городу. Но каково было моё удивление и разочарование, когда выйдя из леса, я увидела лишь пару старых деревянных домов, с зеленой травянистой покосившейся крышей.
- Не подскажешь, далеко ли до западной части Сигтуны? - спросила я.
Мальчишка хмыкнул.
- Мы уже на месте. Западнее только лес.
Быть того не может. Сердце заколотилось от страха и негодования.
- Знаешь ли ты где живут Хольмберги, Рейманды, Гольмберги? - спрашивала я, припоминая родственников и соседей.
Ребенок отрицательно замотал головой.
- Мистер Рейманд учитель в школе, его все знают, - не отступала я.
- Может тебе стоит завтра отправиться на рыночную площадь и поспрашивать там? - на ломаном шведском говорил мальчишка.
Тем временем дверь одного из домов открылась. Из проема выглянула светловолосая голова полнощекой женщины.
- Skitockså! (прим. автора "Черт побери". швед.) Сколько можно ждать...! - закричала она и удивленно замерла, остановив взгляд на мне.
Женщина вышла на порог. Ее длинное, серое льняное платье с бретелями на плечах, было запачкано в муке и саже, на ногах красовались старые сапоги, больше напоминающие куски кожи, завязанные тесемкой на щиколотке.
- Нужна помощь? - не глядя на меня, спрашивала женщина.
Я была настолько ошеломлена от увиденный нищеты, что потеряла дар речи.
- Я ищу особняк Хольмбергов, - опомнившись, ответила я.
Женщина подняла брови от изумления, переглянувшись с сыном.
- Не слыхала о таком. Проходи в дом. Моей семье не нужны проблемы с трупом знатной девки, лежащим на пороге, - запыхтела женщина.
- Спасибо за вашу доброту, но мне нужно идти. Моя родня сойдет с ума, если я не вернусь, - поблагодарила я.
Мне никогда еще не доводилось ночевать у незнакомых людей. Да и вид грязной, полуразвалившейся избы с такими же неопрятными хозяевами не внушал никакого доверия.
- Уж лучше тебе войти. Выбирай: пропасть на одну ночь, но пережить ее, или в попытках отыскать этот твой особняк, заснуть мертвым сном в ближайшем рве?
В голосе женщины читалось безразличие, казалось будто ее и вовсе не волновала человеческая жизнь. Какое-то время мы смотрели друг на друга, слушая свои мысли.
- Пожалуй, вы правы, - наконец произнесла я.