Видно, мой разум сражен
Желаньем: я с толку сбит
И взором, в котором скрыт
Обман, мгновенно пленен;
Любовью задет,
Я не заметил примет
Того, что уже влюблен:
Я был считать обречен,
Пока не устал,
Уколы сладостных жал.
Неправо я обвинен,
Ибо мне мысль претит,
Что поводом для обид
Мог быть куртуазный тон:
Любви ли во вред
Чрезмерный любовный бред?
Хотя я со всех сторон
Прав в том, за что осужден,
Но ваших похвал,
Увы, я напрасно ждал.
Когда вместо пенья стон
Звучит — пусть песня молчит:
Может, отказ облегчит
Столь тягостный мне урон
Теперь, когда нет
Императрицы,[270] чей свет
Юностью в высях зажжен;
Не опустей ее трон,
Давно уж провал
Ждал бы глупцов-прилипал.
Вкушу ль я сладость бесед
С самой прелестной из жен
Иль счастья буду лишен?
Так вас я желал,
Что стал от желанья шал.
О убыли тех времен
Все дни я вздыхал
И ныне в бессилье впал.
Песня-плач об умершем эн Баррале, сеньоре Марселя
Как те, кто горем сражен,[271]
К жестокой боли хранят
Бесчувствие, рот их сжат,
Исторгнуть не в силах стон, —
Так я безгласен стою,
Хоть слезы мне сердце жгут,
И скорби этих минут
Еще не осознаю:
Эн Барраль мой могилой взят!
Что ни сделай, все невпопад
Будет — слез потому не лью.
Рассудок ли поврежден,
Чары ли сердце томят,
Но только найду навряд
Равных ему, ибо он
Втягивал в сферу свою
Честь, спрятанную под спуд,
Словно магнит — сталь из груд
Хлама: и вот вопию
Я о том, что похищен клад
Доблести той, с коею в ряд
Мы ставить не смеем ничью.
Тот нищ, кто до сих времен
В любви его был богат;
Всех смертных овеял хлад,
Когда он был погребен:
О, скольких я отпою —
Весь, весь с ним погибший люд
Многие ныне соткут
Траурную кисею.
Взял верх над великим и над
Малым он, в сонм благих прият,
Величье придав бытию.
Как верный найти мне тон,
Сеньор, коль в сердце разлад?
В вас был источник отрад,
Свой восполнявший урон
Тотчас, подобно ручью,
Чьи тем обильней текут
Воды, чем больше их льют;
Кто вашу не пил струю!
Но бог вас берег от утрат,
Так что всякий ваш дар — назад
Возвращаем был десятью.
Того, кто ввысь вознесен,
Здесь ждет, о горе, распад:
Цветок, лия аромат
Сладчайший, был обречен
Смертельному лезвею;
Пусть видят в том божий суд
Все, что по миру бредут,
Как странник в чужом краю;
Позор и забвенье грозят
Тем, кто путь свершал наугад,
Не ища Его колею.
Господь, чтобы был лишен
Навеки победы ад,
Ты сам на кресте распят,
Зато грешный род спасен;
Яви же милость твою
Ему, как являл и тут,
И дай средь святых приют;
О Дева, молитву чью
Как высшей мы ждем из наград,
Попроси за достойных чад
У Сына, чтоб быть им в раю.
Сеньор, пусть я и пою,
Когда грудь слезы мне жгут,
Но скорби прилив так лют,
Что первенство отдаю
Трубадурам, чей выше лад,
Хоть в сердце хвалу вам, стократ
Высшую, чем они, таю.
Песня, призывающая к крестовому походу
Отныне не вижу, что[272]
Могло помешать бы нам
Прийти с мольбой в божий храм,
Прося нам помочь того,
Кто ныне поруган сам:
Враг его Гроба Святого лишил,[273]
Стала Испания долом могил —
Время пустых отговорок прошло:
Здесь никого еще шквал не топил.
Чем еще может он нас упрекнуть?
Разве что снова свершит крестный путь.
Отдав нам себя всего,
Он принял муки и срам,
И было нашим грехам
Так искупленье дано;
Кто жизни желает там,
Пусть не жалеет для господа сил
Здесь, ибо смертью он жизнь возвратил;
Смерти из нас не избегнет никто —
Горе тому, кто страх божий забыл!
В жизни едва мы успеем мелькнуть,
Как предстоит нам навеки уснуть.
Люди о том, что темно,
Судят, подобно слепцам:
Хоть тело — лишь смертный хлам,
Всю жизнь они все равно
Хотят угодить телам,
Души же губят; спасительный пыл,
Их охранявший от смерти, остыл;
Был бы я горд, если 6 хоть одного
К действию словом своим побудил:
Хватит про бедность волынку тянуть,
Каждый оденет пусть панцирем грудь!
вернуться
Теперь, когда нет / Императрицы... —подобно тому как в предыдущей кансоне трубадур ссылается на вдохновляющий его высокий авторитет куртуазной императрицы, здесь он сожалеет о том, что больше этого делать не может. В самом деле, в 1187 г. Гильем VIII разошелся с Евдоксией, обвинив ее, по одной из версий, в неверности. На основании этой строфы средневековый комментатор приписал любовь к Евдоксии самому Фолькету, сделав ее адресатом его песни.
вернуться
Как те, кто горем сражен (Р.—С. 155. 20) — эн Барраль, виконт Марсельский, при дворе которого подвизался Фолькет, умер в 1192 г.
вернуться
Отныне не вижу, что (Р.—С. 155. 15) — сирвента, призывающая короля Альфонса II Арагонского предпринять крестовый поход против испанских мавров. Известно, что спустя десятилетие Фолькет столь же пылко призывал к крестовому походу против собственных соотечественников-еретиков.
вернуться
Враг его Гроба Святого лишил — Саладин завоевал Иерусалим в 1187 г.