Капитан с удовольствием закончил трапезу, вытер губы и разрешил убрать тарелки.
— Редко к нам забредает какой-нибудь незнакомец, — сказал капитан. — Новичков сюда отправляет чародей Сарнод, обычно они сходят с ума, насмотревшись в осколки стекла, задолго до того, как мы их находим. Поэтому мне любопытно, кто ты такая, называющая себя Т'сейс, и зачем к нам пожаловала? Вооруженная заклинаниями, на воздушном плоту и с эскортом четырех человечков-твк. Признаюсь, я изрядно озадачен. Загадки меня порой забавляют, но я не стану терпеть те из них, что угрожают моему флоту. Следует ли мне беспокоиться?
Во время монолога капитан смотрел ей в глаза долгим взглядом, и ее охватило желание. В этот миг во время самого первого обеда она почувствовала, что ее берут штурмом. Стоило ли ей солгать? Если она скроет правду сейчас, что ее ждет?
Глядя в глаз капитану, она сказала:
— Я разыскиваю Вендру, женщину, с которой мы похожи как две капли воды, и мужчину по имени Гандрил. Я покажу их тебе, мысленно отправив картинку, только ты не подумай, что я таким образом насылаю на тебя заклятье.
Улыбка — капитан явно желал утаить большую радость.
— Твоя правда — я бы наверняка принял столь странное вторжение за заклятье. Давай отложим на потом вопрос о предмете твоих поисков. Почему ты ищешь? Кто вынудил тебя пуститься в путь, если этот кто-то, конечно, существует?
Теперь он был настолько серьезен, что Т'сейс, даже освобожденная от заклятья, выдала всю правду.
— Сарнод, — призналась она.
Помрачнел ли он? Она не поняла.
— Что ты сделаешь, когда найдешь кого-то из названных людей или обоих?
— Я должна буду взять их с собой и вернуться.
— А если я попрошу тебя вернуться со мной?
Вид сидящего напротив нее за столом капитана вдруг словно стал более весомым, более целеустремленным, она даже испугалась.
— Я не смогу это сделать, даже если захочу, — ответила она. — Любой другой во время пути погибнет. Так сказал Сарнод.
Что он теперь с ней сделает? Однако капитан не стал ничего предпринимать, только, заметно ослабев, немного откинулся в кресле. И вздохнул.
— Не важно. Не могу же я бросить команду. Теперь я с ними чуть ли не узами брака связан.
Обуявший ее страх Т'сейс сочла полнейшей глупостью и рассердилась, а затем спросила:
— Интересно, как ты потерял глаз?
— А? — переспросил капитан. — Я не терял его, а лишился.
— Что у тебя вместо него?
Не отвечая на последний вопрос, он продолжил:
— Это Сарнод забрал у меня глаз. И изгнал меня сюда вместе с командой. За долгие годы, проведенные здесь, у нас появились новые мермеланты, мы добавили их к нашему флоту. Пытались спастись. Только нам это пока не удалось. — На миг он показался ей совсем старым.
Однако у Т'сейс было свое мнение на этот счет. Или ей казалось, что оно есть.
— Значит, теперь я ваша пленница.
Капитан немного устало ответил ей:
— Месть — орудие дураков, а желание отомстить посредством доверенных лиц — еще большая гнусность. Т'сейс, ты же просто орудие. Меня, скорее, беспокоит мысль, что это может значить. Жизнь и без того опасна, нам неизвестно, где мы находимся и когда такому существованию придет конец, и я поклялся провести остаток отпущенного мне срока в поисках ответа. Возможно, отчасти ответом являешься ты… или же ты просто довесок к хитрым козням Сарнода.
Т'сейс чуть не расплакалась от этих слов, но все же сдержала слезы.
— Я не хотел расстраивать тебя без серьезных оснований, — заверил капитан.
— Причина моих страданий — здесь! Разве ты не видел все мои личины в битом стекле?
— Сложно их не заметить.
— Они тревожат меня. Я лишена собственного «я», я просто отражение отражения!
— И все же, — неожиданно мягко проговорил капитан, и голос его был подобен шелковой перчатке, — именно они разожгли мое любопытство и нетерпение встретить это самое изображение во плоти.
— Твоя любезность не умеряет моей тревоги, — сказала Т'сейс. — Но знание, вероятно, поможет. Известно ли тебе мое происхождение?
— Так вышло, что да, — начал капитан. — Из книг, которые нас окружают.
Он поведал ей о Т'сейс и Т'сейн и обо всем том, что с ними произошло, а также о Туржане и его поисках. Капитан рассказывал очень хорошо, на ее вкус, повествование ужасало и очаровывало ее, хотелось узнать, что было дальше, — и одновременно не знать вовсе.