Меривольт хвастался, что у них осталось лишь двадцать два часа до конца света; Шрю и Дерве Корим потратили девяносто минут, помогая Шиолко, его сыновьям и пассажирам заливать водой еще не потушенные очаги пожара и обрабатывая ожоги тех, кто боролся с огнем. Больше всего на «Мечте Стересы» пострадали паруса — для которых имелась замена, — но требовались дни или даже недели на то, чтобы отыскать в трюме холст, раскроить его и провести замену, а также чтобы уложить новые доски палубы и корпуса вместо сгоревших и как следует их отполировать.
Потом чернокнижник, воительница и дайхак использовали еще два часа из оставшихся, чтобы перевернуть вверх дном загроможденные мастерские и личные покои Ульфэнта Бандерооза в поисках тюбика или банки с эпоксидным клеем. Шрю знал больше пятидесяти заклинаний связывания и склеивания, но для камня не было ничего лучше обычного эпоксидного клея.
Тюбик нашел Кирдрик — в самом нижнем выдвижном ящике из семидесяти, забитом какой-то подозрительной дребеденью эротического характера.
Шрю с необыкновенной аккуратностью приложил нос к лицу каменного трупа, вытер излишки клея и отошел. Дерве Корим сгорала от желания спросить, отчего это тело Ульфэнта Бандерооза тоже не имеет носа — ведь здесь-то Шрю не поработал долотом и молотком, — но решила, что загадки соединенно-разделенного пространства-времени с его двенадцатью узлами и потенциалами, коих существовало двенадцать раз по двенадцать, могут подождать до момента не столь критического с точки зрения времени. Реальность была такова, что этот труп Ульфэнта Бандерооза также обратился в камень и — по крайней мере, с того момента, как Шрю поработал каменотесом три недели назад, в другой части мира, — в самом деле оказался безносым. Дерве Корим с детства умела остро чувствовать важность момента — или, возможно, с той поры, как ее похитили из Силя и Дома Домбер, когда она была еще совсем юной.
Тело Ульфэнта Бандерооза из сланцево-серого сделалось гранитно-розовым, а потом медленно превратилось в живую плоть.
Хозяин Непревзойденной библиотеки и Всеобъемлющего собрания тавматургической мудрости Великого Мотолама и предшествующих эпох сел, огляделся и нащупал на тумбочке свои очки. Надев их на нос, он уставился на двух людей и дайхака, которые пялились на него, и сказал:
— Ты, Шрю. Я так и думал, что это будешь ты… или, возможно, Ильдефонс или Риальто, называющий себя Великолепным.
— Ильдефонс похоронен заживо в куче дерьма, а Риальто покинул планету, — сухо сообщил Шрю.
— Ну что ж… — Ульфэнт Бандерооз улыбнулся. — Вот оно как вышло-то. Сколько у нас еще времени до того момента, когда библиотеки объединятся и миру придет конец?
— Хм… восемнадцать часов, плюс-минус полчаса, — сказал Шрю.
— Ммм… — протянул Ульфэнт Бандерооз с ухмылкой. — Чуть не опоздал, верно? Пытался произвести впечатление на даму, да? Ммм?
Шрю не удостоил вопрос ответом, но что-то в улыбке Дерве Корим понравилось воскресшему старому хозяину библиотеки.
— Сколько времени вам понадобится, чтобы привести в порядок пространственно-временной сдвиг между библиотеками? — спросил Шрю. — И могу ли я хоть чем-нибудь помочь?
— Времени? — повторил Ульфэнт Бандерооз, как будто уже забыл, о чем его спросили. — Времени на то, чтобы устранить последствия вандализма моих так называемых учеников? О, где-то четыре дня неустанного труда, я думаю. Плюс-минус, как ты сам выразился, полчаса.
Шрю и Дерве Корим переглянулись. Они поняли, что проиграли гонку со временем и, подумав о том, как стоит провести последние восемнадцать часов жизни — плюс-минус полчаса, — пришли к одинаковому ответу, который с легкостью мог прочесть в их глазах и сам Ульфэнт Бандерооз.
— Ох господи, нет! — рассмеялся библиотекарь. — Я не позволю миру скончаться раньше, чем он будет мною спасен. Умирающая Земля останется в хроностазисе, в то время как я займусь ремонтом за пределами времени, только и всего.
— Вы можете это сделать? — спросил Шрю. — Вы можете весь мир погрузить в стазис? — Собственный голос показался ему неприятно похожим на писк Меривольта.
— Конечно, конечно, — сказал Ульфэнт Бандерооз, вставая с кровати и направляясь к лестнице, ведущей в мастерскую. — Я это уже много раз делал. А ты разве не пробовал?
На последних ступеньках библиотекарь повернулся и схватил Шрю за руку.
— Ох, я не хочу разыгрывать тут из себя архимага из архимагов, дорогой мой мальчик, но у меня имеется для тебя важный совет. Не возражаешь?
— Вовсе нет, — сказал Шрю. Старый маг владел загадками и тайнами, которым были миллионы лет.
— Никогда не бери мышей в ученики, — прошептал Ульфэнт Бандерооз. — Эти вредители чертовски ненадежны. Никаких исключений.
Для Шрю и всех разумных обитателей Умирающей Земли пространственно-временной разлом, о котором никто — кроме все еще летящего где-то там Фосельма — даже не знал, был исправлен в мгновение ока.
Землетрясения прекратились. Цунами утихли. Количество совершенно темных дней уменьшилось до разумных пределов. Престарелое солнце все еще вставало по утрам с неохотой, и на нем иногда появлялись темные пятна, но в происходящем не было ничего особенного, — по крайней мере, так казалось всем живущим. Умирающая Земля по-прежнему умирала, но с той же скоростью, с какой делала это раньше. Можно было предположить, что погромы и преследования магов продлятся еще много месяцев или лет — у подобных явлений своя логика и периодичность, — но Дерве Корим заявила, что через год или два все друг с другом помирятся.
— Может, и не нужно, чтобы мирились прямо все со всеми, — заметил Шрю.
Когда мирмазонка бросила на него удивленный взгляд, Шрю объяснил:
— На нашей прекрасной Умирающей Земле все давным-давно вышло из равновесия, — мягко проговорил он. — Миллионы лет назад дисбаланс был выгоден тиранам, торговцам и тем, кто занимался ранней разновидностью магии, которая звалась наукой. В наше время богатство и власть принадлежат тем, кто готов надолго покинуть мир, где живут реальные люди, чтобы сделаться настоящим волшебником. Мы, владеющие лучшими в мире книгами, лучшей едой, искусством и сокровищами, проводим свое время таким образом и якшаемся с такими силами, что нас уже давным-давно — будем откровенны — сложно назвать людьми. Скорее всего, Умирающей Земле отведено еще достаточно много лет и веков, чтобы она смогла пережить еще одну, лучшую эпоху, перед тем как все завершится.
— Что же ты предлагаешь? — спросила стратегесса с улыбкой. — Крестьяне всего мира, объединяйтесь?
Шрю покачал головой и уныло улыбнулся, сожалея о своей несдержанности.
— Как бы там ни было, ты хочешь все увидеть собственными глазами, — сказала Дерве Корим. — Все. Включая финал.
— Разумеется, — сказал чернокнижник Шрю. — А ты разве не хочешь?
На протяжении нескольких недель, пока ремонтировался галеон и люди залечивали раны, жизнь была легка и весела — временами даже слишком, — а потом как-то сразу (так всегда получается, когда наступает момент прощания) все закончилось, и дела позвали в дорогу. Ульфэнт Бандерооз заявил, что ему нужно навестить самого себя — свой второй каменный труп — в Первой библиотеке и разобраться с этим душераздирающим зрелищем.
— В одиночку? — удивилась Дерве Корим. — Вам ведь понадобится каменный нос, а он был только один, и Шрю с его помощью вас уже оживил!
Старый библиотекарь смущенно улыбнулся.
— Я что-нибудь придумаю по пути, — сказал он. Он обнял Дерве Корим — объятие вышло слишком долгим и чересчур крепким, с точки зрения Шрю, — а потом она вручила ему наполовину опустошенный тюбик эпоксидного клея, и чародей исчез.
— Я что-то не понимаю, — задумчиво проговорил Шрю, потирая длинный подбородок, — каким образом можно «что-нибудь придумать по пути» во время мгновенного перемещения.