Юная золотая ведьма пленила Пелмундо. Она покинула родное селение и никогда не вспоминала о родителях, проводя время то у себя — Лит поселилась в полом стволе дерева в Старом лесу, — то, когда у нее случались дела в городе, в Доме золотых цветов Лэхи. Из всех цветов, промышлявших древним ремеслом в этом месте, Лит была прекраснейшим.
Иной раз Пелмундо набирался смелости, чтобы с трепетом, немея перед ее призывной красой, выказать свои чувства. И снова и снова Лит встречала его признания смехом.
— Ты всего лишь стражник, — говорила она. — Чем бы ты мог отблагодарить меня за любовь?
Он думал о чести, а она — о блестящих игрушках. Он клялся любить ее вечно, а она напоминала, что даже простенький самоцвет переживет самую великую любовь. Он молил позволения хотя бы находиться при ней, а золотая ведьма исчезала, оставляя в воздухе отзвук смеха.
В конце концов Пелмундо отыскал Амбассарио, обитавшего за пределами Малота в кишевшей змеями дыре под скалой. Пещеру освещали черные свечи, их мерцающие огоньки играли на крыльях тысячи нетопырей, спавших день напролет, повиснув вниз головой среди сталактитов, и набиравшихся сил для ночных недобрых дел.
— Я пришел… — начал Пелмундо.
— Мне известно, зачем ты пришел, стражник, — ответил маг. — Или я не Амбассарио Светлоглазый?
— Значит, ты мне поможешь? — спросил Пелмундо. — Околдуешь ее, чтобы она видела только меня?
— И ослепла к остальному миру? — усмехнулся Амбассарио. — Пожалуй, она этого заслуживает.
— Нет, я не это имел в виду, — спохватился стражник. — Но я сгораю от желания. Не мог бы ты и в ней разжечь такое же пламя?
— Оно горит в ней.
— Но она дразнит меня, не замечает!
— Огонь горит в ней, но не для тебя, сын Рило, — продолжал маг. — Она любит только себя. Она совершенна и ищет лишь совершенства — в драгоценностях, в одеждах, в мужчинах.
— Но ты мог бы ее изменить, — упрашивал Пелмундо. — Ты — величайший из мастеров волшебного ремесла на берегах Скома. Ты мог бы вынудить ее полюбить меня!
— Мог бы, — признал Амбассарио, — но не стану. Жила некогда женщина, почти такая же юная и почти такая же совершенная, как ведьма, к которой рвется твое сердце. Я, будучи молод и глуп, с помощью магии добился того, чтобы она влюбилась в меня. Что ни ночь — она была нежна на шелковых простынях, как ни одна из женщин прошлого и настоящего, и я верил в ее любовь. Но всякий раз, заглядывая ей в глаза, когда тело ее извивалось в экстазе, я видел отвращение, загнанное моими чарами в глубину ее существа, и вкус любви обращался в пыль на моих губах. В конце концов я снял с нее чары, и в тот же час она меня покинула. Того ли ты хочешь от Лит?
— Право, не знаю, — ответил Пелмундо. — Я уверен: будь у меня шанс, я сумел бы добиться ее любви.
Старый маг вздохнул.
— Ты, как видно, не услышал ни слова из сказанного мной. Золотая ведьма любит только себя.
— Она полюбит меня, с помощью твоих чар или без них, — твердо поклялся Пелмундо.
— Значит, без них, — ответил Амбассарио, и стражник покинул его пещеру.
Всякий мог видеть, как он мрачен. Люди на улицах Малота избегали его взгляда, даже подбиравшие объедки дворняги прятались, когда стражник проходил мимо. Наконец он вошел во Дворец семи нектаров, хлестнул взглядом трактирщика, заказал несуществующий Восьмой нектар — и тут же получил флягу, полную до краев. На вкус напиток был точь-в-точь как Седьмой нектар, однако, промочив горло и согревшись, Пелмундо смягчился и не стал спорить.
Выйдя из таверны, он перешел через улицу к Дому золотых цветов и наткнулся на разглядывавшего входную дверь Тая Дезертира.
— Привет, — бросил Тай. — Сразу видно, что она сегодня здесь. Мужчины слетаются, как пчелы на мед.
— Ты это о ком? — с невинным видом спросил Пелмундо.
— Да о золотой ведьме, конечно, — ответил Тай. — Мужчины словно ловят тайный призыв в воздухе — меня всякий раз влечет сюда, стоит ей прийти в Малот из Старого леса. Признайся, друг Пелмундо, — дезертир подмигнул стражнику, — она и тебя приманила?
Стражник сверкнул глазами и не ответил.
— Хотел бы я знать, — продолжал Тай, — что она вообще здесь делает? Может, еще не навострилась зарабатывать на жизнь ведьмовским искусством? — Он опять подмигнул. — Или она преуспевает именно в этом виде чар и колдовства? Ведь я люблю и почитаю свою жену во всякий день, кроме тех, когда Лит в городе, а ты, как я заметил, вовсе не смотришь на других женщин.
— Слишком много болтаешь, — раздраженно буркнул Пелмундо, которому не понравилось, что неприятная правда так легко слетает у Тая с языка.
— А я уже заканчиваю болтать, — отозвался Тай, — ведь сейчас Лэха выведет следующего и придет моя очередь платить дань почтения — и просто дань — Лит.
Едва он договорил, дряхлая морщинистая Лэха, лет двести назад почти не уступавшая по красоте золотой ведьме, вывела к дверям торговца шелком Метокса и пожелала ему счастливого пути. И тут ожидавшие мужчины заметили Лит, стоявшую за спиной Лэхи, — тоненькую, по-звериному грациозную, со спелыми, полными грудями, с золотистой кожей и волосами, словно золотая пряжа, с алыми пухлыми губами, с глазами, искрящимися смехом.
— Готовься, золотая, — обратился к ней Тай. — Ты сейчас встретишь настоящего мужчину, а не потасканный пустой мешок вроде этого жалкого Метокса.
Лэха, дотянувшись клюкой, стукнула Тая по ляжке.
— За что? — удивлено возопил тот.
— Выражайся поосторожней, когда говоришь о нас, стариках, — ответила карга.
— Идем! — Тай грубо взял Лит за голое плечо. — Оставим здесь эту сумасшедшую старуху. Пиршество глаз ждет меня.
— Твои глаза опухли от пиршеств, — возразила Лит. — Опухшие глаза не в моем вкусе. — Она повернулась к Пелмундо. — Эй, стражник! Этот человек мне мешает.
— Он бахвал и грубиян, но здесь он в своем праве, — мрачно ответил Пелмундо. — Ведь это, как-никак, Дом золотых цветов.
— Избавься от него — получишь поцелуй, — сказала Лит.
— Он мой друг, — вмешался Тай, — он смеется над твоим предложением.
— Взгляни на него, — ехидно ответила Лит. — Разве он смеется?
Тай повернулся к Пелмундо, который и не думал смеяться.
— Иди-ка ты отсюда, — велел стражник.
— Нет! — рявкнул Тай. — Я могу заплатить, и сейчас моя очередь!
— Ты занял не ту очередь и не к тому цветку, — ответил Пелмундо. — Иди своей дорогой.
Он взялся за рукоять меча. Тай взглянул на лезвие. Меч был не новым, он не блестел и не сверкал украшениями, не щеголял таинственными надписями — рабочий инструмент мужчины, не отличающегося добротой.
— Мы больше не друзья, сын Рило, — отчеканил Тай и двинулся прочь.
— И никогда не были, — сказал ему в спину Пелмундо.
Дождавшись, пока Тай отойдет на сотню шагов, он вновь обернулся к двери. Лэха скрылась в полумраке внутренних помещений, но Лит стояла на прежнем месте.
— Ты можешь получить свою награду, — тихо сказала она.
Пелмундо шагнул к ней.
— Ты еще ни разу не позволяла мне тебя коснуться, — напомнил он.
— Ты и теперь меня не коснешься, — ответила Лит. — Я тебя коснусь.
— Но…
— Молчи. Подойди и получи заслуженное, — велела Лит.
Пелмундо, весь напрягшись от волнения, с разрывавшимися от желания чреслами шагнул к ней.
— Вот твоя плата, — сказала Лит, целомудренно целуя его в лоб.
Стражник отступил и покачал головой, не веря себе. Лит лукаво улыбнулась.
— Это все? — тупо спросил он.
— Тай большего не стоит, — ответила она, насмешливо блеснув глазами. — Ради большей награды надо и совершить большее.
— Какую же большую награду ты можешь предложить? — жадно спросил Пелмундо.
— Прежде соверши великое деяние, — с озорной усмешкой проговорила золотая ведьма.