Он вышел из кабинета до того, как к ней вернулся дар речи. На самом деле он и не рассчитывал на везение с госпожой Амэй, но идею все же стоило опробовать. В любом случае у него было целое лето, чтобы обезвредить все ловушки на дверях сокровищницы, — и, конечно, он мог рассчитывать на весьма существенную помощь Хегадиля.
Обдумывая открывшиеся перспективы, протостратор Веспанус взошел на вершину Ониксовой башни и оттуда принялся обозревать свои новые владения.
Я полюбил прозу Джека Вэнса в зрелом возрасте и этим, похоже, в значительной степени отличаюсь от многих.
Большинство читателей Вэнса познакомились с его произведениями будучи подростками. Я тоже читал его работы в юности, но, наверное, сделал неправильный выбор, был невнимателен или просто ничего не понял.
Однако мои друзья-литераторы все время говорили о том, какой Джек Вэнс восхитительный писатель, и о том, как сильно они любят его творчество. Вкусам этих людей я доверял.
Поэтому я принялся читать серию «Властители Зла». За ней последовали циклы «Аластор» («Alastor»), «Планета приключений» («Tschai»), «Большая планета» и вскоре пришла очередь «Умирающей Земли».
Таким образом, я, лишь будучи взрослым, сумел оценить изысканное великолепие стиля, свойственное Вэнсу, его точность в описании характеров и широту воображения.
В романах и рассказах из цикла «Умирающая Земля» меня необычайно привлекли интриги вэнсовских хитроумных и аморальных волшебников, склонных к политесу и одержимых приобретательством и престижем, поэтому я задумал историю о человеке, который еще не заслужил места среди элиты. Веспанус молод, недостаточно образован, и, пожалуй, он посредственный волшебник. Чтобы войти в число властелинов Умирающей Земли, он должен применять свои ограниченные способности искусно и ловко.
Абризонд, Пекс и Калабранд — страны, которые я выдумал сам, но надеюсь, что они вышли достаточно вэнсовскими с точки зрения стиля. Их населяют сущности, созданные воображением Вэнса: сандестины, человечки-твк и уменьшенные волшебники — а также мои собственные изобретения вроде взрывной безмятежности.
Я с удовольствием включил в историю такие вэнсовские штуки, как алидады, альтазимуты и делительные механизмы, которые, хоть и входят в инвентарь инженеров из Калабранда, на самом деле являются настоящими приспособлениями, используемыми в настоящем мире настоящими топографами.
Возможно, у реальной жизни есть с миром Джека Вэнса больше общего, чем кажется.
Дражен Каржский, давно ставший фактическим хозяином замка, устремил долгий взор на племянника. Он видел перед собой худощавого юношу в элегантном костюме, его черные волосы обрамляли бледное узкое лицо, а взгляд темных глаз был беспечным. Вероятно, Дражен остался доволен увиденным. Его круглое лицо порозовело от удовольствия, в глазах появилось выражение благосклонности.
— Фарнол, — приветствовал его Дражен, — я желаю тебе счастья в день рождения. Сегодня тебе исполнился двадцать один год. Выпьем за это!
— С радостью, дядюшка, — пристойно поклонился Фарнол Каржский.
Родственники ударили кубками и выпили.
— По вкусу ли тебе вино? — с беспокойством осведомился Дражен.
— Оно превосходно!
— Я рад, ведь с этого дня оно твое. Весь замок со всем его содержимым со дня совершеннолетия принадлежит тебе. Скажи, племянник, что ты намерен делать, став хозяином?
— Делать? Ну, займусь управлением поместьем, наверное, и все такое. В Каиине нет недостатка в занятиях. В фехтовании я еще не достиг совершенства — надо отрабатывать атаки. Театр вечно нуждается в меценатах, а еще конкурс декламаторов, кулачные бои, горные восхождения, гонки по Скому, проект по возвращению солнцу древнего золотого сияния…
— Занятия? — оттопырил губу Дражен. — Скажи лучше: развлечения, безделье. Племянник, ты транжиришь силы на пустяки. Ты вечно уклоняешься от дел первостепенной важности. Ты не упомянул магию, наследие нашего рода. Все патриархи Каржа в той или иной степени владели магией. А ты?
— О, к магии я не чувствую призвания. Простейшие заклинания не держатся у меня в голове, разлетаются пугливыми птахами. — Фарнол беззаботно передернул плечами. — Ну что ж, хватает других, не менее почтенных занятий.
— Ох, племянник, племянник, племянник! — Дражен с шутливым отчаянием покачал головой. — Я далек от мысли упрекать тебя, и все же — ты отказываешься признать главную истину: хозяин замка должен хоть немного владеть искусством тавматургии. Это в традициях Каржа. Ты много лет пренебрегал учением, а я… — позор на мою голову — я потакал твоей лени. Но теперь, когда ты стал взрослым, все пойдет по-другому.
— Поздновато что-либо менять. Умоляю, дядюшка, не волнуйся, — легко возразил Фарнол, — я не так уж плохо удался, и, без сомнений, все к лучшему.
— Смелая точка зрения. Однако я не теряю надежды тебе переубедить. — С этими словами Дражен ударил в маленький гонг, стоявший рядом с ним на столе, и медь зазвенела. В комнату вошел Гвиллис, служивший в замке с незапамятных времен, иссохший и хрупкий, как прошлогодний хризалис. — Неси, — распорядился Дражен.
Гвиллис с поклоном вышел и тут же вернулся, часто перебирая ногами под грузом немаленького предмета. Слуга водрузил его на середину стола.
Фарнол нагнулся вперед. Он видел витки и сплетения стеклистых жилок — большей частью бесцветных, с редкими проблесками алого. На первый взгляд стеклянный клубок показался юноше бесформенным, но при ближайшем рассмотрении в нем стали проступать элементы узора: здесь блестящая чешуя, там подобие когтя, наметившаяся пасть, блеск клыка. И в самом сердце сияющего шара — маленькое темное ядро, о природе которого оставалось только гадать.
— Интригует, не правда ли?
— Еще как! — Племянник устремил на дядю счастливый взгляд, и вдруг что-то сжало ему сердце.
— Обрати внимание на свинцовый ящичек, скрытый за стеклянными нитями. Его содержимое должно тебя заинтересовать, но добраться до него без помощи волшебного искусства невозможно. Я предлагаю тебе открыть шкатулку.
— Колдовство — это совсем не для меня. Мне лучше послужит хороший молоток, способный разбить стекло, — легкомысленно отшутился Фарнол, в душе которого почему-то нарастала тревога.
— Едва ли. Удары молотка только насторожат и разозлят защитников.
— Защитников?
— Стеклянных ящеров, племянник. Они представляются безжизненными, но не дай себя обмануть. Их переполняет праведная решимость охранять сокровище. Пробуждаясь, они не бывают склонны к терпению, а яд их действует быстро.
— Вот как? — Фарнол внимательней всмотрелся в сложное прозрачное переплетение жил. Алые блестки обозначали глаза, когти и вздувшиеся от яда железы. Сосчитать ящеров не удавалось. — Ну, они выглядят верными стражами. Пусть себе хранят свое таинственное сокровище. Я не стану их тревожить.
— Советую тебе подумать еще. Шкатулка в центре узла достойна твоего внимания: в ней содержится единственное известное противоядие.
— Противоядие?
— От проклятия, которое ты недавно проглотил вместе с этим превосходным вином. Я опасался, что ты заметишь примесь, но твои мысли были заняты другим. Горными восхождениями, надо полагать. Или гонками по Скому.
— Яд! Ты убил меня, дядя?
— Милый мой мальчик, даже не думай об этом. Разве я чудовище? В моих действиях проявилась чистая родственная любовь. Я дал тебе повод почтить традиции Каржа. Если условия испытания кажутся несколько суровыми, то лишь от моей неколебимой уверенности в твоих способностях. Выслушай меня, прошу. Действие выпитого тобой напитка сказывается слабо, проявляясь в чуть заметном неудобстве. Три или четыре дня ты будешь ощущать разве что мимолетную слабость. Спустя два или три дня она сменится лихорадкой, но лишь через добрых десять дней внутренний огонь начнет пожирать сердце, разум и жизнь. Впрочем, зачем думать о таких ужасах? Конечно, до них не дойдет. Тебе нужно самое простое волшебное заклинание, которое развяжет узел, чтобы открыть шкатулку и проглотить противоядие. Ты справишься с этим за несколько часов, если не минут. Это легчайшая задача для законного хозяина замка. Племянник, я еще буду гордиться тобой!