“Химера” была лучшей питерской группой того времени, абсолютно идеально выражавшей дух “Там-Тама”. Это был по стилю такой арт-панк, уж если какие-то лейблы вешать. То есть совершенно яростная, абсолютно бескомпромиссная панк-группа – но не тупая. Это не было одним из клонов Exploited или “Гражданской обороны”, которые тупо играли три аккорда и орали что-то матом. “Химера” была очень интересной и в музыкальном отношении, с по-настоящему интересным лидером. Я бы сравнил Рэтда с Пановым из “Автоматических удовлетворителей” – в том смысле, что это были настоящие персонажи, настоящие панки, и неудивительно, что все они отошли в мир иной в достаточно нежном возрасте. Рэтд из них был, конечно, самым диким.
Андрей Алякринский
Группа “Химера” сочетала в себе ряд удивительных вещей, такой пропорции ни в одной другой русской группе не было и нет. Существует масса великолепных прозападных групп – хуй отличишь построковую группу из Западной Европы от построковой группы из Митино. Но они все висят в воздухе, поскольку у них нет опоры ни на русские музыкальные традиции, ни на русское слово, для них это все в некотором роде игра. Существуют, наоборот, группы абсолютно прорусские, как все эти упыри – Юрий Юлианович, Борис Борисович… И почти никому не удается сочетать то и другое. А группа “Химера” звучала как абсолютно западная группа и при этом была русской на сто процентов, использовала простейшие русские гармонии и простейшие русские слова. Это не звучало ни как русский рок, ни как что-то украденное у Nirvana или Metallica, было ощущение какой-то самобытности и уникальности. Не было понятно, откуда растут ноги. Никакой другой подобной группы я не слышал.
Алексей Никонов
Что такое “Химера”? Я скажу то, над чем Рэтд сам бы в первую очередь рассмеялся, потому что для него эти теоретизирования были ерундой. Мне кажется, что “Химера” – это в первую очередь попытка североугорского языка проникнуть на уровень русского через нойз-музыку. Через деструктивный, хаотичный звук, передающий хаос вселенной. Знаете теорию Лейбница? Ну, что каждый человек – монада: она автономна, но она отражает космос. Вот концерт “Химеры” должен был отражать космос. Он потому и переименовал группу: само название группы – это нечто несуществующее. На концертах космос отражался в голом хаосе. Иногда от этого было страшно.
От “Химеры” осталось немало записей – случайных, продуманных, концертных, – но всякий человек, видевший Рэтда на сцене, всегда первым делом сообщает, что им доверять нельзя. Та буря, та стихия, что бушевала на концертах “Химеры”, попросту не умещалась на пленке – тем более что каждый раз она вела себя по-новому. Рэтд нередко буквально жил в “Там-Таме”, и естественно, группа играла там очень часто.
Алексей Никонов
Рэтд поначалу для меня был попугаем, я не мог серьезно к нему относиться. Однажды я, наш первый гитарист Бенихаев и мой друг один, местный наркоман, поехали брать РСР в Питер. Приехали ночью, а спать было негде. И мы поехали к Рэтду, он тогда жил на Щорса. Он никого не знал, кроме Бенихаева, а с ним он уже играл однажды в “Там-Таме”, где представил его как “удмуртского гитариста от бога”. В общем, все обторчались и легли спать, а Рэтд ни с того ни с сего начал на кухне песни петь. Я тогда к музыке серьезно не относился. После разочарования в русском роке, в таких группах, как “Алиса” и “Кино”, мне это было неинтересно. Но Рэтд покорил меня искренностью. Буквально через две недели, когда у меня был день рождения, он меня пригласил в “Там-Там”. А я-то в Выборге думал, что русскому року все, кирдык. Рэтд приводит меня в “Там-Там” – а там Лондон. И он вытаскивает меня на сцену, дает микрофон и говорит – пой.
Артемий Троицкий
У меня нет ни одного диска “Химеры”, но то, что я видел на концерте, меня очень впечатлило. Сам Рэтд, помимо всего прочего, играл на трубе, и это был арт-панк, даже с элементами джаза. Впрочем, если это и был джаз, то джаз такой, в духе каких-нибудь англичан типа Blurt, то есть тоже совершенно безумный. Эту музыку было интересно слушать. Текстов я не понимал, но понимал, что они очень сердитые, грустные и страшные. Отдельные слова я улавливал, но сказать, что я мог для себя мысленно эти тексты выстроить, я не могу. То есть вообще, быть на концерте “Химеры” и при этом внимать стихам, как в бардовской песне, было просто невозможно, поскольку концерты были настолько интенсивны, что это съедало тебя заживо.
Илья “Черт” Кнабенгоф
На концертах “Химера” – это магия, это вообще не музыка.