Валерий Постернак
У нас в Кривом Роге была группа. Играли мы что-то близкое к хард-року. И был у нас спонсор – бандит, как водилось в то время. Он оплатил нам поездку в Москву. Мы приехали туда, записались. В Москве я увидел множество клипов и открыл для себя гигантское количество новой музыки – Red Hot Chili Peppers, Nirvana и так далее. Нас поселили в доме отдыха в Жаворонках, и я там просто не отлипал от телевизора. Все имеющиеся деньги я потратил на музыку – покупал ее тогда еще на бобинах, в ларьках звукозаписи. Вернувшись, я распустил группу. У меня с собой было около сотни катушек с новой музыкой, я хотел играть что-то современное. От RHCP мне просто крышу снесло, я понял: вот она, музыка будущего! Со мной остался только басист, который меня поддержал, и я нашел молодых пацанов, которые играли что-то в духе Slayer, и сказал им: “Парни, какой Slayer, совсем другие времена на дворе!”
Москва и Петербург всегда соперничали между собой – в том числе и по части рок-музыки. Причем в этом смысле вторая столица, тогда еще называвшаяся Ленинградом, соревнование у первой явно выиграла – Московская рок-лаборатория очевидно уступала Ленинградскому рок-клубу и с точки зрения общей репутации, и с точки зрения имен, и с точки зрения мифа. В некотором смысле новая клубная инфраструктура в Москве делалась почти на пустом месте – на ее создателей не особенно давило славное прошлое или стремление ему себя противопоставить. Закономерно, что и площадки здесь возникали по новой логике – точнее, даже по нескольким. С одной стороны, тут был “Бункер” – почти настоящий клуб западного образца, по модели которого в конце десятилетия начали расти как грибы коллеги и конкуренты. С другой – типичные для 90-х дикие реликты вроде казино и бандитских ресторанов, куда зачем-то – видимо, потому что “положено” – приглашали играть музыкантов, причем бойцы нового андеграунда тут могли стоять в одном ряду с ветеранами советской эстрады. С третьей, были здесь и места, существовавшие вопреки рыночной экономике, а точнее, параллельно, как бы без учета новых правил: кочевой панк-подвал “Клуб имени Джерри Рубина” и заведение с характерным именем “Третий путь” под управлением харизматика Бориса Раскольникова. Именно в них в полной мере и выразила себя тогдашняя московская подпольная жизнь.
Светлана Ельчанинова
Когда я окончила школу, у меня была мечта с несколькими друзьями организовать рок-клуб. Потому что рок-клуба в Москве просто не было. Была Рок-лаборатория, которая под эгидой комсомола раз в году проводила свой фестиваль, у них была маленькая каморка, в которой они кого-то записывали, но там не было места для тусовки. Мы хотели его сделать. Эта идея витала в воздухе – но наш Клуб имени Джерри Рубина был первым. Помню, через две недели после него открылся клуб “Отрыжка” (так его называли, на самом деле он назывался “Кафе в Отрадном”), потом Sexton, потом “Бункер”, ну и, пожалуй, все. Больше клубов в Москве не было. Именно рок-клубов – было еще два-три ночных дискача, где выступали попсовые звезды. Поэтому мы все между собой дружили, помогали друг другу, присылали друг другу группы. И народ всегда валил валом, потому что больше идти было просто некуда. Рекламу можно было не делать, потому что все знали про все концерты в Москве. Подъезжаешь на Пушку, где каждый день тусили панки, и говоришь паре людей: “Завтра в “Джерри” играют те-то”. И все. Вообще, все же это в основном по подвалам было. Это потом, когда пошли какие-то деньги, возникли бандиты, которые поняли, что можно вкладывать бабки, продавать алкоголь и получать реальную прибыль. И тогда уже стали появляться другие заведения.
Артемий Троицкий
В Москве тогда было два главных клуба. Sexton – панково-металлический, абсолютно тупой и по музыке, и по человеческому наполнению. Просто ребята в черной коже, какие-то байкеры – все эти понтованные мудаки мотоциклетные, я их никогда не любил. Ничего интересного там не было. При этом он был очень агрессивным – Sexton был знаменит в том числе и тем, что в клубе было несколько убийств. Какого-то музыканта там порешили, каких-то простых посетителей, по-моему, даже одного из владельцев этого клуба. Но место было просто неприятное, такое черное место для байкерского быдла и всякой музыки типа AC/DC и Motorhead, только в русской интерпретации. Второй клуб, по-моему, он чуть позже, чем Sexton, образовался, – это клуб “Бункер”, с которого, собственно, началась вся эта империя “Б2” и “Б1”. Он был на Трифоновской улице, недалеко от станции метро “Рижская”. Это было гораздо более цивилизованное и приятное место, где выступали группы самых разных стилей. В общем, это был милый плюралистичный клуб, который послужил прототипом для таких впоследствии появившихся в Москве клубов, как “Китайский летчик Джао Да”, “Проект ОГИ”, “Запасник” и так далее.