Горных отрогов таинственный вид.
Мир раскрывается, словно цветок,
Душам даря свой живительный ток.
* * *
Ветра играют струнами дождей,
Алмазы капель щедро рассыпая.
Земля, вчера ещё совсем сухая,
С водой стекает за ручьём ручей.
Потоки мчатся вниз, изрезав склоны,
Дороги разрушая и мосты,
Цвета меняя, как хамелеоны,
Озёрцами и лужами застыв.
Напившись, почва сбросила дремоту,
Открыла путь проснувшейся траве:
Цикорию, левкою и осоту,
Адонису, вьюнку, гелиотропу,
Календуле, горчице, крапиве.
Спешат закинуть семя в землю злаки,
Тюльпаны, цикламены, анемоны,
Нарциссы, якорцы, кислицы, маки…
Цветут лианы и деревьев кроны.
Успеть! Успеть! Всё так не долго длится.
Хамсины предваряют летний зной.
В лучах иссохнув, цвет испепелится
Под небом с чуть белёсой синевой.
Растрескавшейся коркой, слоем пыли,
Пустыня затворит ворота царства,
Дождясь зимы, чтобы дожди полили,
Раскрыв неисчислимые богатства.
* * *
Ветерок кружился лепестками,
Свежестью прохлады обвивал,
Полупозабытыми словами,
В невозможной нежности шептал.
Веки опускались, тяжелея.
Бег видений медленней, ясней.
Улица мерцала, как аллея,
В призрачной прозрачности теней.
Тело исчезало. Зрело чувство.
Крупки звёзд мерцали, словно ртуть.
Было непростительным кощунством
Тайны миг движеньем всколыхнуть.
* * *
Зима в окно стучится ветром,
Насквозь промокшим от дождей.
Пылает золотистым цветом
Покров поросших пустырей.
Проснулись якорцы, кислицы,
Крестовник, ноготки, осот,
И хризантемы, и горчицы,
Желты, как дни в солнцеворот.
Гусиный лук звездой сияет.
Раскинул плети коровяк.
А им вдогонку, полыхает,
Над травами алея, мак.
* * *
В голубом безбрежье вод
Белых рыбок хоровод.
Так нежны и так прекрасны,
Безучастны, беспристрастны,
По течению плывут,
С ним меняя свой маршрут.
То бегут, а то стоят,
Словно горных кряжей ряд,
То синея, то чернея,
В свете солнца розовея…
А порой в нём просто тают,
Исчезают, пропадают,
Ни чешуйки не найдём,
Глядя в синий окоём.
* * *
Прохладные ночи. Короткие дни.
По небу бегущие воды слоями.
По памяти – острые копья стерни.
И воздух загадочно пахнет дождями.
Ещё днём и тридцать, и тридцать один.
Но стрелы небесные били в тамтамы,
И ветры швыряли в полотна гардин
Дождей долгожданных живые бальзамы.
Пусть льются потоком, стекают рекой,
К корням приникая живительной влагой,
Чтоб зелень цвела, одаряя красой.
Дождливые зимы – такое здесь благо!
* * *
День задумался, похоже,
И забылся в полусне.
Как случайный штрих, прохожий,
Кот за стёклами в окне,
Гулким эхом рёв мотора,
В лабиринтах тупиков,
Кучки листьев у забора,
Подношение ветров.
Солнца жар расплавил тени,
Выгнал с лавочек народ.
Бело-розовым кипеньем
Ветвь бигнонии цветёт.
* * *
Ходят дождики по крышам,
Вниз стекают по стеклу,
Ветки тонкие колыша,
Туч рассеивая мглу.
В блёстках солнечной короны,
Словно звёздочки из льда,
Облепили травы, кроны,
Краны, вышки, провода…
Всё сверкает отражением,
Ярким радужным огнём,
Наполняя птичьим пением
Посвежевший окоём.
* * *
Только небо задождится,
Вздув по лужам пузыри,
Жёлтым золотом горчица
Покрывает пустыри.
Отцветёт, плоды роняя,
Стебли высушит жара,
Пылью и песком играя,
Всё осыплют в прах ветра.
Но лишь небо задождится,
Вздув по лужам пузыри,
Жёлтым золотом горчица
Вновь покроет пустыри.
* * *
Свет заката. Луч прощальный.