Новый мир, необычайный.
Всё смешалось, в миге дивном,
Цвете золото-карминном.
Растворились в нём, не споря,
Расстояния, глубины.
Воды неба, воды моря,
Словно в Первый День, едины.
Свет мигнул и всё распалось,
В чётко видимой границе,
Малой жемчуга крупицей,
Солнце в море погружалось.
* * *
Рассвет плыл пылью золотой,
Слегка, в смущенье, розовея,
Как будто в синь пруда нимфея,
Глядя, любуется собой.
Светлел воздушный океан,
Горя цветастым отражением.
Переполняя всё движением,
Свивался с тучами туман.
День раскрывался, как цветок,
И увядал в полдневном зное,
Луне оставив лепесток,
Своё сиянье золотое.
* * *
Синева над синевою.
В синеве, над головою,
Водной пеной облака,
Как молочная река.
Горизонт сомкнут, как веки.
Этой странной жизни вехи
Не поведать ни в стихах
И ни прозой в двух словах.
Буки. Ветрениц цветения.
Снов, плывущих, озарения.
Беды. Боли. Расставания.
Карт, видений предсказания.
Блики памяти мгновенны.
Анемоны. Цикламены.
Цитрусы. Брахихитоны.
Гривна. Шекель. Латы. Кроны…
Синева над синевою.
В синеве, над головою,
Водной пеной облака,
Как молочная река.
Не сыскать, вовек веков,
Лишь кисельных берегов.
* * *
В зябком свете фонарей,
Ветер, кукловод теней,
Заблудился средь ветвей
Жакаранд и додоней.
И, темнея от натуги,
Тени мечутся в испуге,
Дико пляшут друг на друге
В серебристо-жёлтом круге.
Корчатся словно от боли,
Перепутали все роли,
Кто сова, кто лис, кто коли.
Их театр от ветра воли.
Только ветер всё балует,
Листик, веточки целует.
Позабыл про тени он
И про свой иллюзион.
* * *
Чернел небес авантюрин,
Созвездий образы лепя.
Окрашиваясь в цвет гардин,
Оконный свет пылал, слепя.
Стеною высился забор,
Небесной темноты темней,
Крадя у света, точно вор,
Немые игрища теней.
Машина, выхватив простор,
Рыча, как демон, пронеслась.
Под фонарями тихий двор,
Растений призрачная вязь.
Ночные ароматы трав,
Как мускус терпки и крепки.
В квадратах каменных оправ
Полночных улиц тупики.
* * *
Дождики просыплются хрусталём небес.
Изойдут цветами пустоши и лес.
Жаркие, в цвет солнца, дроки и осоты,
Хризантемы, ноготки, словно с мёдом соты.
Расцветут в пустыне, необыкновенные,
Ирисы вишнёвые, ярко сине-белые,
Красные тюльпаны, маки, анемоны,
Мальвы и цикории в синь окрасят склоны.
Мотыльки, как радуги, в травах заискрятся.
Трели птиц… Лишь надо нам зимних дней дождаться.
* * *
Падают жёлтые листья фикусов, брахихитонов.
Ветви дубов облысели. Шапки олив набекрень.
Ярко пылает делоникс. Цитрусы в бусах бутонов.
И лагерстрёмии гроздья напоминают сирень.
Манго растут, тяжелеют. Зреют инжир и папайи.
На мушмуле задержался, высох не собранный плод.
Цвет на ветвях баугиний, нежен, как бабочек стаи.
Лето. Солнцестояние. К новым дождям поворот.
* * *
Меньше цвета и птичьего пения.
Скальным камнем последний рубеж.
Осень. Тихое время смирения,
Осыпаний иссохших надежд.
Осень. Новых плодов созревание.
И преддверие зимних дождей,
Возрождающих трав полыхание
На пылящих песках пустырей.
* * *
Время мелькнуло сиянием дали,
Замерло томной блаженностью лени.
Звёздных скоплений цветные вуали.
Света фонарного резкие тени.
В листьях купаются страхи ночные,
Мягкими крыльями воздух тревожат.
Окон мигания, как позывные,
Странное чувство иллюзии множат.
Тонкой вибрацией вскрикнула птица.
Вечность застыла мерцаньем опала,