Моим товарищам по этнографическому отряду удалось отыскать в Бонгу одного такого «специалиста» — глубокого старика. Он отвел нас в самый дальний и глухой конец деревни и здесь, с опаской оглядываясь по сторонам, тихим голосом пропел в микрофон песню, которую обычно он поет в ходе операции. Объяснить ее смысл и даже просто перевести несколько ее слов на пиджин-инглиш старик отказался. Позднее, впрочем, выяснилось, что никто в деревне не знает, что эти слова значат.
Н. Н. Миклухо-Маклай отметил в своем дневнике, что «пациент» возвращается после операции в деревню «при общих криках, песнях и музыке» [4, 146].
Особо впечатляющий и пугающий обращаемых эпизод в обряде — приход предка или другого мифологического персонажа. Он является в особом костюме: на голове его — маска с мифологическими атрибутами (например, два красных попугая, стрелы и т. д.), в руках — пучки листьев, ленты, посох, может быть ореховая скорлупа, наполненная грязью. Он приближается с песней, останавливается перед дрожащими подростками и над каждым из них совершает какое-нибудь магическое действие: хлопает листьями, бросает грязь на голову и т.п. Такая песня должна была приводить в трепет молодых людей:
Песня сразу освещает весь ритуал, раскрывая его символический смысл: Тупри представляет страну смерти; бросая на головы кусочки глины, он «убивает», т. е. кладет знаки смерти. В обряде инициации много таких символических знаков. Одновременно песня передает состояние молодых людей, которые еще не знают, что убиение будет чисто символическим: отсюда — призывы к бегству, которое в действительности, конечно, невозможно.
Приведенная песня записана у маринд-аним. Там же зафиксированы песни гага, смысл которых в том, чтобы {60} осуществить воплощение духов предков в ходе обрядов и церемоний. Песни эти поют мужчины, пение может продолжаться всю ночь у огня, но с рассветом оно должно прекратиться. При этом появляются «духи» предков, которые торжественно проходят по берегу. Тексты гага почти не поддаются переводу, в них обычно понятны лишь отдельные слова, указывающие иногда на место совершения обряда, иногда на культовые предметы или культовых птиц [19, 508-509, 528, 537].
На острове Малекула (Новые Гебриды) одному ученому удалось услышать и записать несколько песен, исполнявшихся в инициационном доме. Для этого ему пришлось прибегнуть к разного рода уловкам, чтобы не возбудить у мальчиков подозрительности. Песни пели во время танцев и в паузы между эпизодами, во время которых посвящаемые подвергались всякого рода мистификациям. Одна из песен говорит о работе по расчистке места в лесу для огорода. Другую было трудно понять, потому что в ней было много слов из языка соседней группы, к тому же искаженных. Во всяком случае, в ней шла речь о танце и посадках ямса [59, 506, 512].
Большая часть песен и плясок отнесена к заключительным эпизодам обряда, когда молодые люди возвращаются из леса или выходят из мужского дома.
О приближении их становится известно задолго, и женщины в ожидании их прячутся в засаду. Мужчины ведут посвящаемых по тропе. Они поют: «Мы несем красные листья варебу». Образ подсказан тем, что кожа неофитов окрашена в красный цвет — подобно листьям варебу.
Женщины выскакивают из укрытия и разыгрывают сцену нападения. При этом они выкрикивают традиционные фразы, упрекая мужчин в том, что они забрали их детей себе, запретили им спать в женских хижинах, увели в мужской дом.
Мужчины, продолжая танцевать, продвигаются вперед, а женщины медленно отступают. Процессия входит в мужской дом, куда в это время разрешен доступ и женщинам. Родители вносят сумки с едой, украшают своих детей, а в это время звучит песня:
Мы прикрепляем перья длиннохвостого попугая и рогоклюва. {61}
Действительно, перья попугая завязывают на лбу посвящаемого.
Далее следует серия песен с поучающими концовками.
Потом целую неделю посвящаемые проводят в мужском доме, и вечерами поют песни, которые должны увеличивать их силу [25, 101-104].
Посвящаемые постепенно вовлекаются в круг мужских занятий: они проводят некоторое время, поют и танцуют вместе с молодыми воинами; здесь главными темами являются прошлые и предстоящие сражения и славные победы. При этом юноша впервые облачается в мужской воинский и церемониальный наряд. Ему помогает дядя по матери, который произносит при этом заклинание. Одевшись, юноша участвует в процессии и танце [76, 107-109].