Вполне очевидно, что серийные песни несут большое содержание, но оно теснейшим образом связано с известным всей взрослой (мужской) части коллектива мифом. Кроме того, оно включено в соответствующий ритуал, хотя связь здесь не всегда явственна.
Серийные песни можно было бы считать одной из начальных форм героического эпоса. Неясны, однако, перспективы их развития. Либо они живут до тех пор, пока живы сами мифы и ритуалы, в составе которых функционируют, либо они должны приобрести более самостоятельный характер, оторваться от сказаний, но тогда в них неизбежны качественные структурные перемены — преодоление фрагментарности, выработка приемов последовательного сюжетного изложения. К сожалению, нет никаких данных, проливающих свет на возможную эволюцию серийных песен. По-видимому, в силу исторических обстоятельств они не перешли в новую фазу эпического жанра, и остается неизвестным, возможен ли вообще такой переход, либо мы имеем дело с закрытой поэтической системой, не знавшей развития.
2
Мифология полинезийцев особенно богата, красочна и разнообразна. В стадиально-типологическом отношении она гораздо развитее папуасской или меланезийской. Ей уже известен пантеон богов с характерными для них функциями и сложившимися взаимными отношениями. К полинезийской мифологии отчасти близка микронезийская. Полинезийские божества, в сущности, восходят к первопредкам и культурным героям и несут на себе черты хозяев стихий [13, 18-19]. {103}
Среди множества мифов, с ними связанных, наше внимание должны привлечь мифы космогонические. В рассказах о том, как земля была отделена от неба, как появились острова, как были созданы первые люди, как сложился мир, состоящий, согласно представлениям, из нескольких самостоятельных сфер, — отчетливо выявляются мотивы и верования, напоминающие классические мифы античности. Востока, Скандинавии.
Полинезийцы и отчасти микронезийцы излагали мифы первотворения не только в прозаической, но и в поэтической форме. Не всегда, впрочем, можно по источникам установить, идет ли речь о песне или стихотворном произведении, но что песни этого типа были — в этом нельзя сомневаться.
В одной из песен сотворение мира описывается как последовательное рождение различных предметов из хаоса, в сплошной темноте: в ночи (и из ночи) рождаются Кумулипо, первый мужчина, Поеле, первая женщина, коралл, первая личинка и ее сын — земляной червь... [66, 259]. Такая конкретность может уступать место образам космически масштабным и более отвлеченным: жизнь внезапно возникает в Гавайки (так обычно называется в мифах прародина полинезийцев), мир уподобляется дереву, которое последовательно покрывается листвой, распускается, на нем раскидываются ветви, оно наклоняется вниз... Жизнь проявляется в потоке волн, в чередовании прилива и отлива, в наступлении моря, достигающего священной земли [35, 50].
В песне творения с островов Туамоту космический характер носит описание возведения дома Тангароа, одного из главных полинезийских богов.
После сооружения дома возникают земля, светила и т. д., появляются родоначальники, заселяющие землю. {104}
Особенный интерес вызывают строфы, посвященные созданию земли. Этот процесс уподоблен появлению живого существа, вначале совершенно бесформенного, неопределенного и смутного, а затем последовательно и неуклонно растущего, разбухающего, протягивающегося в разные стороны, пускающего крепкие корни. Двадцать пять таких этапов и переходов описывает песня, формирование земли завершается тем, что она доводится до зрелости, разветвляется и распространяется в пространстве.
Древняя гавайская песня творения говорит о другом главном божестве — Кане, который воплощен также в образах Ку-Ка-Пао и Лоно. Это он породил небо и землю, ему принадлежит великий океан с морями, крупными и мелкими рыбами, акулами и китами и с Хихимату — фантастическим морским существом. Песня говорит далее о вереницах звезд Кане, крепко привязанных к небесному своду Кане, и о блуждающих звездах, священных звездах, звездах больших и малых, красных...