За время пребывания в Суве мы столкнулись с самыми различными проявлениями «выхода» фольклора в современную культурную жизнь, в нетрадиционный городской быт с характерными для него новыми формами развлечения и досуга, новыми отношениями. В магазинах вам предложат большой выбор грампластинок с записями как подлинного фольклора, так и его различных обработок. На Радио-Сува мне подарили записанную на магнитофонную ленту получасовую серийную программу, посвященную народной песне. Она сопровождалась дикторским текстом — переводами, краткими пояснениями на английском языке. Здесь были и старинные ритуальные, военные песни меланезийцев; были песни индийцев, которые на Фиджи составляют равноценную по количеству этническую группу; были песни более поздние и современные, джазовые обработки народной музыки.
На Фиджи есть свои композиторы, которые создают эстрадную музыку на фольклорной основе, специализируются на внедрении в джазовую музыку устойчивых элементов фольклорного стиля.
Широкие и разнообразные формы на Фиджи получает искусство, которое у нас принято называть художественной самодеятельностью. Часто оно носит более или менее камерный характер. Например, в небольшом студенческом клубе Тихоокеанского университета регулярно собираются {160} группы студентов — выходцев из разных районов Океании — и проводят вечера, «обмениваясь» своими традиционными песнями. Куратор этого клуба профессор Р. Лоуренс любезно передал мне магнитофонную запись одного такого вечера. На ленте, как можно было догадаться, звучат песни микронезийские и полинезийские, принадлежащие к «среднему» слою современной фольклорной традиции.
Наше пребывание в Суве совпало с последними днями одного из главных годичных фестивалей Фиджи — Хибискус-фестиваля. Название ему дало распространенное на островах дерево, в это время года покрытое яркими красными цветами с желтоватой серединой. Изображение цветка хибискуса повсюду — на зданиях, на рекламных щитах; очаровательные девушки с кокетливо вколотыми в волосы цветками смотрят на вас с туристских проспектов.
В день прихода «Дмитрия Менделеева» в Суву состоялось избрание мисс Фиджи. А на следующий день мы стали свидетелями главного фестивального торжества: по улицам города прошла длинная и довольно-таки пестрая процессия. Ее открывали живописный военный оркестр и колонна девушек в военизированной форме, затем на каком-то высоком сооружении проехала мисс Фиджи, а дальше проследовал карнавал — с ряжеными, с юношами верхом на лошадях, одетыми под североамериканских индейцев, с макетом фиджийской хижины на грузовике, внутри которой сидели по-традиционному одетые группы, с ансамблем гитаристов, с машиной «лунного санитарного отряда» (два парня, одетые якобы в форму космонавтов, изнемогали от жары). Шествие замыкала... машина с мусорщиками: Хибискус-фестиваль, в частности, должен был служить пропаганде санитарии в городе.
Гвоздем праздника стали два фольклорных вечера в Альберт-парке. Здесь оказалась представленной лучшими коллективами фольклорная самодеятельность практически всех этнических групп и общин, живущих на Фиджи. Перед нами прошли выступления папуасов с Новой Гвинеи, жителей Соломоновых островов, архипелагов Кука, Самоа, Тонга, Гилберта, Тувалу и, разумеется, меланезийских и индийских ансамблей Фиджи. Поразительное разнообразие художественных стилей и исполнительских школ, музыкальных и хореографических типов, этнических традиций открылось нам. К числу наиболее {161} архаических принадлежала, пожалуй, военная пляска с Соломоновых островов. Мужчины с разрисованными телами и лицами, держа в руках копья и палки, производили воинственные движения; имитация ожесточенной схватки и выражение торжества победы составляли главное содержание бурной и громкой пляски. У тонганцев всеобщее внимание привлек дирижер: он управлял оркестром и хором и одновременно сам включался в танец; и то и другое он делал в шутливо-пародийной манере, совершая уморительные движения и прыжки, жестикулировал и корчил рожи, вызывая всеобщий хохот. Это был своеобразный клоун, народный шут. Моментами его роль в танце пыталась занять немолодая пышная участница хора, и ее попытки включиться в танец девушек и повторить их грациозные движения производили комический эффект.