Где это видано, люди,
Девица — чтоб воеводой,
В бой чтобы шла, как Бонна?
Она девять лет водила
Дружину храбрых юнаков,
Пошел десятый годочек —
Мирчо Бояну просватал,
Юнак, воевода Мирчо.
В приданое ей давали
Двенадцать ниток червонцев,
Меди тринадцать ниток,
Да пуд без малого шелку.
Как стали готовить свадьбу,
Жених одарил Бояну
Тонкой серебряной прялкой
И золотым веретенцем:
Тонких даров[494] напряла бы,
Всех одарила б юнаков.
Села Бонна за пряжу,
Шелк села прясть для подарков,
А Мирчо в лес удалился.
Турки схватили юнака,
За спину руки скрутили,
Цепь повязали на шею,
Ноги забили в колодки,
К Тырново Мирчо погнали.
Им повстречался торговец,
Мирчо торговцу промолвил:
«Эй, базиргенче, торговец!
В мой дом поезжай скорее,
Ты расскажи Бонне,
Что турки меня схватили,
Что голову мне отрубят»,
Погнал скакуна торговец,
Мигом приехал на место,
И говорил он Бонне:
«Эй, молодая Бояна,
Твой Мирчо турками схвачен,
В Тырново гонят юнака,
Голову Мирчо отрубят.
Иди же навстречу туркам,
Вызволи Мирчо из плена».
Услышала весть Бояна,
Бросила тонкую прялку
И веретено золотое,
Схватила саблю-френгию,
Большое ружье схватила,
За пояс — два пистолета.
Встретила турок Бояна,
Издали им поклонилась,
Вблизи им «селям» сказала.
Молвили турки Бонне:
«Эй, молодая Бояна,
Садись-ка, Бояна, с нами,
Выпьем с тобой и закусим».
Молвила туркам Бояна:
«Ой же вы, турки-сердары,
Приехала я не в гости,
Приехала биться насмерть».
Турки мигнуть не успели,
Всех зарубила Бояна,
Спасла от гибели Мирчо,
Сняла с него тяжкие цепи,
Сняла железные цепи,
Тяжкие сбила колодки.
Молвил Бояне Мирчо:
«Эй, молодая Бояна,
К счастью тебе воеводство,
К счастью супружество наше!
Спасла ты меня, Бояна,
Спасла от врагов заклятых».
Лес зашумел печально[495]
Ой, зашумел печально
Лес на горе зеленой:
«Минули зима и лето,
Молодцы в лес не вернулись.
Под каждым кустом терновым
Гайдук скрывался, бывало,
На каждой моей полянке
Скакун стреноженный пасся.
Под каждой моею веткой
Ружье, прислонясь, стояло.
Под каждым кустом терновым
Ныне пастух отдыхает.
На каждой моей полянке
Сейчас овечки пасутся.
Под каждой зеленой веткой
Лежит пастушеский посох».
Услышал жалобу леса
Лихой воевода Индже
И молвил юнаку Колё:
«А ну-ка, Колё мой верный,
Развей зеленое знамя
И семьдесят семь гайдуков
В мою собери дружину.
Отправимся в лес зеленый,
Чтоб он не плакал печально».
И Колё собрал дружину —
Семьдесят семь юнаков.
Пошли они в лес зеленый,
Но сразу раздался выстрел,
И пуля пронзила Индже.
«О Коле, мой знаменосец, —
Индже сказал, умирая, —
Где пал я, меня заройте[496]
И над моей головою
В могилу воткните знамя.
Коня привяжите к древку,
В ногах мне чешму поставьте,
На сером ее граните
Мое напишите имя».
«Ой, Росица молодая!
Отчего так рано встала,
Раньше петела в два раза,
Втрое раньше ясной зорьки?»
«Оттого я рано встала, —
Раньше петела в два раза,
Втрое раньше ясной зорьки, —
Что проведала, прознала —
Милый мой лежит недужен,
На верху горы высокой,
У ключей студеных, чистых».
«Что ему постелью было?»
«Мурава была постелью,
Зелена трава росиста».
«А что было изголовьем?»
«Изголовьем — белый камень,
Белого мрамора глыба».
«А что было одеялом?»
«Одеялом — черна туча».
«А что ему было тенью?»
«Два орла да черный ворон».
Говорил Стоян с орлами:
«Два орла да черный ворон,
Вейтесь надо мной, доколе
Не ушла душа из тела.
А тогда спускайтесь наземь,
Мясо белое расклюйте
Да напейтесь черной крови.
Руку правую не ешьте,
Я ношу на ней злат перстень.
В крепкий клюв ее возьмите
Да взлетите в поднебесье!
Огляните ширь земную —
Двор увидите мощеный,
Посредине тонкий тополь,
Возле тополя колодец,
Выложен мрамором белым.
Рядом с мраморным колодцем
Милая в зеленых травах
Шелком шьет узор на пяльцах.
Там мою десницу бросьте!
Пусть жена моя узнает,
Что ее Стоян скончался
На верху горы высокой,
У ключей студеных, чистых».
Ворон каркнул на высокой ели[498]
Ворон каркнул на высокой ели,
Волк завыл да на горе высокой,
Ворон каркнул, ворон крикнул волку:
«Ой ты, волк, ой, побратим любезный,
Опускайся вниз, к высокой ели,
Здесь лежит юнак с тяжелой раной,
Ты наешься вволю белым телом,
Утолю я жажду черной кровью».
Крикнул ворон, опустился с ели,
Опустился прямо на юнака,
Но очнулся вмиг юнак сраженный,
И схватил он ворона рукою,
Хочет крылья ворону отрезать,
Хочет резать вороново тело.
Ворон каркнул, стал просить юнака:
«Ой же ты, юнак с тяжелой раной,
Ты не режь мне, не секи мне крылья,
Воронята малые заплачут,
Станут каркать, слать тебе проклятья».
Отвечал юнак с тяжелой раной:
«Если мать моя по мне заплачет,
Милая сестра и девять братьев,
Пусть уж лучше плачут воронята».
Ворон каркнул, закричал юнаку:
«Отпусти меня, юнак, на волю,
Полечу я к белому Дунаю,
Полечу я в белый Будин-город,
Наберу я там воды целебной».
Отпустил юнак на волю птицу,
Черный ворон скоро возвратился,
Он водицы дал испить юнаку,
Тот испил и на ноги поднялся.