Сулят и еще набавляют
Едирненский сам владыка[482]
С дьяконами молодыми,
Султан Селим[483] из Стамбула
С визирями и с пашами,
Сулит владыка Бачково,[484]
Бачково с монастырями,
Сулит патриарх Влахерну[485]
С аязмом, ключом священным,
Сулит султан, да с прибавкой,
Верхний и нижний Лозене,[486]
В Софии темну чаршию[487] —
Торговый ряд да с портными —
Тому, кто схватит Радула,
Того ль воеводу Радула,
Живым Радула доставит
В Софию, великий город.
Никто не берется за это,
Ни турок и ни албанец,
Ни етропольский болгарин[488]
И ни цыган цареградский.
Берется Лало кровавый,
Лало, Радулов родич,
Поймать, привести Радула.
Пошел он, Радулов шурин,
На темну чаршию в Софию.
Купил он в лавке баклажку
И красным вином наполнил.
Наполнив, пошел он в горы
И весело крикнул оттуда:
«Радул, эй, Радул, мой братец!
Где ты, мой братец, выйди,
Тебя я зову на свадьбу.
Пятница, братец, нынче,
Завтра — святая суббота,
Воскресный день — послезавтра,
Свадьба моя — в воскресенье.
Приди да надень рубашку,
Праздничную, льняную,
С расшитыми рукавами,
С узорчатою каймою».
Собрался Радул, приходит
В великий город Софию,
Чтоб там погулять на свадьбе,
Принять дары новобрачным
И быть отцом посаженым.
Но только ночь опустилась,
Как Лало дверь открывает,
Впускает он стражников злобных
С Кулой, начальником лютым.
Схватили они Радула,
Молодца-воеводу,
За спину руки скрутили
И кандалы надели.
Сажают его в темницу,
Грозят воеводе Радулу:
«Помни, что пятница нынче,
Завтра — святая суббота,
Воскресный день послезавтра, —
Тебя в воскресенье повесим
На верхнем балконе управы».
Матушка плачет о сыне,
Горькие слезы роняет,
К сыну Радулу приходит,
Молвит Радулу слово:
«Радул ты, Радул, сыночек,
Один мой сынок, единый,
Ведь скоро тебя повесят».
Радул отвечает родимой:
«Ой, старая матушка, мама,
Ступай на Мургаш ты, мама,
И крикни голосом громким:
«Дружина, верная клятве,
Сидит твой Радул в темнице!»»
Послушалась матушка сына,
Пошла, не мешкая, в горы
И крикнула громко дружину.
И быстро сошлась дружина
И в городе древнем Софии
Пашу самого схватила.
А Лало висит на воротах,
Чтоб знал и запомнил каждый,
Как предавать воеводу,
Как предавать своих близких,
Как выдавать хайдука!
Манол-воевода[489]
Растила мать да хранила
Двух сыновей, двух юнаков,
Двух близнецов, родных братьев,
Братьев Манолчо, Дамянчо.
Сказал раз брату Манолчо:
«Дамянчо, братец мой младший,
Ты знаешь или не знаешь?
Сестра, что живет в Котеле,[490]
Недавно там вышла замуж,
Сестра родила сыночка
И в честь меня окрестила,
Назвала его Манолчо.
Схожу-ка в Котел я в город,
Ее мальчонку увижу,
Ему отнесу подарок.
Вставай-ка, братец Дамянчо,
Сними ты пеструю торбу,
Ее золотыми наполни,
Снесу я ему гостинец
Повесить на колыбельку,
Когда качать ее станут,
Золотым будут звоном
Монеты его баюкать».
Встал, чрез плечо перекинул
Манол тяжелую торбу,
Рано-ранехонько вышел,
Утром в Котел пришел он,
Прямо к сестре, к ее дому.
В ворота он постучался,
И громко сестре он крикнул:
«Сестра, отвори ворота!»
Никто ему не ответил.
Прислушавшись, он услышал —
Сестра напевала тихо:
«Баюшки-баю, Манолчо,
Расти, подрастай, сыночек,
Таким, как дядя, ты станешь,
Пятьсот юнаков возглавишь,
Полсотни знамен поднимешь!»
Услышал песню Манолчо,
Прыгнул он через ворота.
Тут вышла сестра навстречу,
Он молча ей торбу подал.
Манолу сестра сказала:
«Манолчо ты, мой Манолчо,
Манолчо, братец мой младший!
Не думай здесь объявиться,
Тут про тебя говорили,
Что скоро тебя изловят.
Ой, братец, тебя повесят,
Как только тебя поймают!»
Манолчо сестре ответил:
«Сестра моя, ой, сестрица,
Меня не изловят турки!»
И только он это молвил,
Как турки его схватили
И руки назад скрутили,
Скрутили руки, связали
И вывели прямо в город
На площадь, на середину.
Манол обратился с просьбой:
«Ой вы, турецкие беи!
Руку одну развяжите,
Тогда я вас всех потешу
Игрой на медовом кавале!»
Беи хитры и коварны,
Но все ж недогадливы беи.
Руку ему развязали,
Он заиграл на кавале.
«Где ты, мой братец, ой, где ты!
Спеши на помощь мне, братец!
Неси мне острую саблю,
На бегство турок посмотрим!»
Услышал брата Дамянчо,
Несет он острую саблю
И саблей издали машет:
«Ой вы, турецкие беи!
Ну-ка назад отступите,
Ему башку отрублю я,
Жену мою заколол он».
Беи хитры и коварны,
Все ж недогадливы беи.
Назад они отступили,
Чтоб голову он отрезал.
Дамянчо брата не тронул,
А дал ему в руку саблю
И сам отошел в сторонку.
Манол взмахнул своей саблей —
И триста турок упало,
Покуда он повернулся,
Не стало в Котеле турок,
Да нет их там и поныне.