- Море тоже видело, - сказал он. - Но оно не перестало от этого быть морем.
Она тряхнула головой, зазвенели серебряные колокольцы в волосах. Он многое бы мог ещё сказать ей. Она многое могла бы прочесть в его глазах, но он смотрел поверх её плеча, на серые волны, сливающиеся c низким перламутровым небом под его взглядом. Он мог бы всё провернуть сам - благо не впервые. Всё бы совершилось хорошо. Он бы не ошибся, а если бы ошибся, то непременно бы дал им загладить его ошибки .В этом была вся прелесть... Но ему необходима была она. Он не мог это объяснить даже самому себе, просто острая необходимость, чтобы всё вышло именно так, как могла пожелать лишь она, вдруг пришла к нему во сне... Такие вещи всегда случаются во снах, в грёзах, в бреду.
- Как жизнь, Пророчица? - просто спросил он.
- Как всегда, - тихо отозвалась она. - Как всегда с тех пор. Я не придумываю сказок, как ты, и не могу удержаться на кромке памяти, как Мэллэ. Я иду по дорогам Уумара, нигде не оставаясь дольше, чем нужно, чтобы привыкнуть, а им, чтобы принять меня такой, какая я есть$ я пою старые песни, рассказываю тысячи раз всё те же истории. Мне странно, что меня до сих пор слушают...
- Ха! Ты ещё удивляешься! - воскликнул Милранир. - Безумцев всегда слушали. Мы были всегда: нас называли святыми, демонами, юродивыми и шутами...
- Но поступали по- своему!
- Конечно. Конечно, они поступали по-своему. Они же люди! Наше дело быть рядом, их - совершать ошибки, каяться, оступаться снова!
Она запрокинула голову, закрыла глаза. Несмотря на совершенно седые волосы, она выглядела совсем молодой, но усталой, многое повидавшей, многое вынесшей на собственных плечах.
- Ладно, старый безумец, - сказала она наконец, - ты позвал меня сюда после стольких лет. Ведь не для того же, чтобы...
- Именно для этого.
- Милранир!
- Продолжай рассказывать. Мне очень нравится слушать твой голос.
Она закрыла побледневшее лицо руками.
- О, Милранир... Ну хорошо, я попробую. Фэсса Кайракэ совершенно непреодолим теперь. Люди потеряли остатки терпения и отказались от надежды, слабой и зыбкой и дотоле. Кеорийцы озлоблены, их ненависть уже пробудила Древние Силы Земли, а кому, как не тебе, знать насколько это опасно.
- Где ты была всё это время? - глаза старика сверкнули. - В Кеории? С бунтовщиками?
- Везде. Так было всегда, с тех пор как...
- Ты видела их?
- Порождения земной крови? Феаров? - она закусила губу, помолчала немного и кивнула. - Да. Да, да, да, будь я не Мйатэа Маварэ, если это не так! Они - ужасны, Милранир, они гибельны! Мы падаем в очень глубокую пропасть... С их появлением йэлтэ совсем отказались от Уумара и почти что прокляли людей, ты понимаешь, что это значит?Я сама уже не раз думала...
- Да ты что! - старик неожиданно расхохотался. - Значит, я зря трачу на тебя время, отступница?
Она вздрогнула. Впилась в его длинную фигуру взглядом.
- Это я - отступница? - медленно проговорила.
Он вскочил, подбежал к морю и, по колено войдя в серебристую воду, развернулся лицом к берегу, закричал:
- Ты! Именно ты, великодушная девочка моих снов! Что? Тебе надоело? Ты устала - смеяться и плакать, устала от ежедневной волокиты земных путей и вполне человеческих страданий?
- Я устала от невозможности что-либо изменить.
- Вот! - Милранир раскинул худые руки. - Для этого я и позвал тебя!
- Для чего? - упрямо спросила она, покачав седой головой.
Он быстрым шагом подошёл к ней.
- Для сказки! - он хлопнул в ладоши и сделал полный разворот на каблуках. - Для безумной истории, сумасшедшей игры! Для новой легенды, сожри тебя дракон!
- Подожди, Милранир, ты предлагаешь...
- Молодец девочка!
Он смеялся. Она прижала тонкие пальцы к вискам, колокольцы в косах снова жалобно зазвенели.
- Ты окончательно сошёл с ума. Ты же... Неужели ты не мог позвать для этого кого-нибудь другого, памятуя о...
Он наклонился, поднял что-то с земли.
- Дай руку. Раскрой ладонь.
Она повиновалась. Он накрыл её руку своей.
- Что это?
- А ты не понимаешь? - он усмехнулся. - Это песок. Он таким был много лет и будет ещё, если не случится чудо. Придёт однажды старый сказочник и придумает, что песок этот -пепел погребального костра великого витязя или прекрасной девы, мимохожий менестрель сравнит здешний ветер с нежной лаской женских рук, и всё здесь станет иначе.