Древность.
Вечность.
Мощь.
Ласка и опасность, холод и тепло, шум и молчание – всё едино. Просто он раньше этого не знал.
Мирхэат – единственная долина в Кеории, выходящая к побережью, единственная, где море знают и любят, где им – живут.
Глоток третий. Холодный.
… Комната с заколоченными ставнями. Заколоченными надолго, быть может, на годы – так повелел ярн Моррэллин. В неверном свете единственной свечи можно разглядеть накрытую грубым светлым покрывалом кровать, часть висящего на стене гобелена и неизбежный букет в каменной вазе на полу. Больше не видно ничего. Букеты хозяин Крыла Дней тоже велел менять каждые несколько дней.
Эта темнота и тишина – всё, что осталось от Ярамэан Ясный Свет. От матери. Тишина, полутьма и смерть.
Наверное, в их предыдущем доме, в котором они жили вместе с отцом, ещё до того, как он погиб в приграничной стычке, остались какие-то напоминающие о Ярамэан вещи. Быть может, платья, быть может любимые книги и безделушки. В дорогу она не взяла ничего, а обзавестись новым не успела болезнь унесла её через год после рождения дочери, такой же красивой и хрупкой, какой всегда была она сама.
Дочь она назвала - Кэнлеа.
Ещё остался портрет, но его Эро увидит несколько позже, после смерти деда и долго не сможет привыкнуть к тому, что эта смеющаяся девчонка в веночке – его мать
Глоток четвёртый. Ледяной.
… Большой зал Крыла Дней. Огромный, с высоким – раза в два выше, чем в остальных комнатах – потолком. В середине – длинный, покрытый алой скатертью стол, вокруг – стулья с высокими резными спинками, большая часть из которых пусты, а прочие занимают участники Совета. Ярны погибшей Нортайи. Эро Ярренвейн стоит рядом, не решаясь ни занять дедово место – во главе стола, место экана, ни сесть на любое другое, так как это было бы понято как отказ от верховной власти. Эро в растерянности. Ему всего девять лет и он – последний из правителей Мирхэата, самого древнего рода нортийцев. В Аэнне и в перенявшей её образ мыслей Кеории наследственность власти никогда не была обязательной, нортийцы и горские кланы кеоров следовали древним традициям неукоснительно. И согласно этим традициям…
Додумать Ярренвейн не успевает – в зал врывается Астариэнн, Хранитель Кеории, человек, которому подчинились в своё время и гордецы-нортийцы, и упрямые горцы, и скорые на расправу жители холмов Осгана; человек, которого никогда не волновали ничьи традиции и планы, кроме собственных. Хранитель мало изменился за прошедшие годы – те же резкие, порывистые движения, одежды цвета пламени, голос, в котором чудится сдерживаемое рычание… Астариэнна приветствуют со всем положенным почтением и предлагают занять одно из многочисленных пустующих кресел ( нортийцев мало, очень мало и становится всё меньше год от года), Хранитель досадливо отмахивается, заявив, что ему нужен Арамано Хэсэллаир причём немедленно и со всеми потрохами. Опешившие ярны пытаются возмутиться, сам Эро что-то лепечет весьма невразумительное, а Алри Астариэнн спокойно объясняет собравшимся, что под потрохами он имеет в виду драгоценную цепь нортийского экана, обруч-венец ярна Морэллина, Владетеля Жемчужной Долины и все памятные вещицы, некогда принадлежавшие Диру Хэсэлле и жене его, ярнэа Амарэанни.
Ярн Тсэя, друг деда и большой любитель рассуждать об особой роли нортийцев в истории Мира, порывисто и несколько нарочито неуклюже вскакивает:
- Постой, Элир! Тебе не кажется, что ты забываешься? Здесь Совет Ярнов Нортайи, а не кеорский р’ханк, где каждый может выкрикивать своё, без очередности и приличий! – глядя прямо в лицо Хранителю, громко говорит он. – Тебе позволили здесь находиться, хоть ты и не нортиец, да и явился незваным, а ты осмеливаешься чего-то требовать…
- Осмеливаюсь, - тихо, но отчётливо произносит Астариэнн. – Именно потому, что я - не нортиец. Я, знаешь ли, - Элир, то есть Хранитель этой земли, имя которой Кеория, а уж никак не Нортайа. Где она эта загадочная страна, детьми которой вы продолжаете себя называть, хоть давно позабыли, что это означает? Нет её? А, может, не было никогда и не будет, если не-нортиец Асхэви не надерёт задницы сидящим на вашей исконной земле митлам?
Тсэя качает седой головой.
- Не надерёшь. Никогда. Ты не кангорн, Элир, и таковым уже не станешь, раз не стал во время четырехлетнего бунта. Твоя слава осталась в прошлом – даже не слава, а возможность её завоевать, но ты растерял все свои возможности – остался пепел и необходимость строить дом на пепелище. Дом ты, бесспорно, построишь, а вот переломить судьбу уже не в твоей власти.