- Но не лучше ли песку оставаться песком?
- Не лучше, - отрезал Милранир. - Ты со мной или как?
- Чего ты хочешь?
- Я же сказал - сказки. Люди озлоблены? Люди изверились? Так вернём же им жажду чуда, ведь мы - безумцы, бродяги, юродивые - можем это сделать. Мы создадим им новую легенду, мы снова покажем им, как возможно - жить, то, что они давно забыли - о себе же! Любовь, мужество, воинскую доблесть, подвиги... Смех и слёзы наконец! Счастье, которому они отказали в праве на существование и которое скрывалось в самых неожиданных вещах!
- Понимаю. Ты ведь, - она горько улыбнулась уголком рта, - не в первый раз.
- И ты.
- Это не одно и то же.
- Не одно, - песок медленно просачивался между их сплетёнными пальцами, взгляды скрестились. - Я предлагаю тебе не играть самой в осточертевших твоих масках, на редкость дурацких, как мне кажется... Я не прошу тебя сменить дорожный посох на обоюдоострый меч и броситься на поиски несуществующих сокровищ, - она отвернулась, - Не нужно больше брать на себя чужие ошибки и успеть всё на свете. Мы просто сочиним сказку...
- О чём?
Милранир снова расхохотался.
- Зря радуешься, - она всё же отняла руку и отошла на пару шагов. - Я ещё не согласилась.
- Согласилась, согласилась... Но это как раз неважно. О чём сказка? А о чём бывают сказки? О жизни и смерти, о дружбе и любви.
- И ты думаешь, это будет им интересно? - недоверчиво спросила она.
- Людям? Конечно. А о чём бы хотела ты?
- Я? – она тоже попробовала засмеяться. - Забавный вопрос.
- Так о чём? - он опять стоял в воде и размахивал длинными руками.
Она замялась. Потом подбежала к нему.
- О мечтах. Об их достижении. О взлётах и падениях. О сломанных крыльях, о долге и чести, подвигах и приключениях, благородстве, тысяча бешеных кошек тебя раздери, Милранир!
- Вот! - крикнул он, падая в пенистые волны. - Именно потому это будешь ты, а не Гест или Кьартах, только ты!
Она кусала губы. Языки пены лизали её ноги в пропылённых сапогах, а ветер рвал плащ. По-прежнему кричали чайки. Милранир на коленях стоял в воде, и время от времени его накрывало с головой. Ему было безудержно весело. Они стояли друг против друга, и серым сводом нависло над их головами небо.
- Но я не умею так, - прошептала она.
- Ты просто не пробовала.
- Хорошо, хорошо, безумец, - скороговоркой сказала она, - рассказывай, чего ты хочешь, старый хитрец, ведь ты не отпустишь меня иначе...
- Не отпущу. Мы с тобой волшебники. Мы сыграем с тобой на всё, что имеем, сыграем от души, оставляя себя в каждом повороте - сюжета, как ни смешит тебя это слово. Мы взбудоражим этот затхлый омут, обиталище забывших, что такое настоящая игра - жизнь! Мы заставим Уумар сотрясаться под шагами его новых героев. Людям необходимо иногда терять землю под ногами, чтобы дальше - лететь!
- Или падать, Милранир, - едва слышно сказала она.
Он вскочил на ноги, метался по песку, не обращая внимания на её слова. Он орал во всё горло и хохотал. Он строил воздушные замки, рисовал неосуществимые планы, которые сам же высмеивал. Он вспоминал былое и пел старые песни, вызывая в памяти всё то, что Пророчица долгие годы - века! - старалась забыть. Он делал это нарочно. Она была похожа на птицу, лишённую крыльев. Он жалел её. Он хотел ей помочь, так ему казалось.
Она подошла и положила руку ему на плечо.
- Я обыграю тебя, старый фокусник. В твоей же игре.
- Это было бы прекрасно, - кивнул он.
- Люди будут плакать и смеяться, любить и ненавидеть по нашему желанию...
- Ты считаешь это неправильным? Нечестным, кощунственным, циничным?
- Да, - она пожала плечами и укрыла лицо капюшоном. - Но я всё равно обыграю тебя.
Он отвернулся к морю, дав ей возможность медленно уйти прочь. Из- за низких облаков показалось яркое солнце. Золотистые лучи коснулись запрокинутого лица Милранира. Он улыбался. Всё всегда случается только так: она пришла, она согласилась. Ему нравилась собственная способность зажигать души неожиданными стремлениями. Это казалось занятным. Это со временем превратилось в смысл его жизни, и он торжествовал сейчас. Снова светило солнце - для него и для тех, кто разделит с ним его путь. Снова спустится на землю тьма и придут герои, дабы развеять её - снова. будут схватки, горячие сердца и буйные, хмельные молодостью головы, и прольётся кровь, смешиваясь с вином да несмытой виной, и самые пустые глаза вдруг загорятся неподдельным интересом, и исчезнут отупевшие от будней, унылые, обречённые лица... Он смеялся. Он предвкушал предстоявшее. Он смаковал - ожидание. Это было пришествие нового дня. Начало. А начало всегда означает лишь то, что всё ещё впереди, а, значит, оно всегда прекраснее самого счастливого конца.