- Могла.
… ненасытным драконом…
- Отчего не сделала?
Холодные зелёные глаза; насмешливо поднятая бровь; скрещённые на груди руки.
- Не захотела.
… идёт сквозь меня…
- Если я сейчас скажу, что – ненавижу тебя, - слова горчили и ранили, хотелось выплюнуть их в безжалостно-прекрасное лицо просто, чтобы избавиться. – Если…
- Ты соврёшь.
… больше нет ничего, ничего, ничего…
- Ну? – белая рука протянута над полыхающей бездной. – Будем говорить или упиваться жалостью к себе?
И как-то сразу – ослепительно ясно стало – всё вокруг; словно не свечи – её саму зажгли сейчас, и она теперь – пламя, слабенькое ещё, готовое клониться от тихого вздоха и вовсе исчезнуть от неосторожного дуновения; как-то легко и просто –
Так просто.
Подняла голову и встретилась лицом к лицу – со своим отражением - каким оно могло бы быть – если смотреть не в зеркало, а в непрогладную гладь льда – над Оком Лэхэнни.
- Будем, - согласилась сразу на всё.
… и была – узкая рука из тьмы, сверкание серебряного перстня с манящим запретной тайной, загадочной глубиной тёмно-лиловым камнем…
Сказку – сказку она – нет, не запомнила.
… а вот упавший в протянутую ладонь дар – приняла, вместе с мрачными словами напутствия…
Когда тебе станет совсем невмоготу, ар’вэ-льээл, когда в жизни не останется ничего, даже обломков, даже обгорелых клочьев былого, когда – незачем будет дальше жить, некуда идти – даже ступая по углям обнажённой душой – используй его; но только тогда.
5. Дочь Чёрной Каньи. Цветок Яшмета.
Нэриаэаренна.
659г.
Рони и в самом деле приходила каждый день, упрямая, решительная. Усаживала сестру греться на солнышке, расчёсывала и заплетала медные косы, помогала Карнариэ купать и переодевать больную. Приносила цветы и ленты, развешивала на стенах собственные немудрёные картины – словно всё это могло хоть как-то помочь. Ей – не мешали. Её заботы о сестре – только больше привлекали к ней сердца.
В Яшмете всё чаще поговаривали о том, что красавице-каннке не так долго осталось жить в отчем доме, её ждала другая, более величественная судьба, и – об этом не без гордости – она казалась достойной её, как никто другой. Если уж небеса одаривают – то не скупятся. Всё было в Ронье Эмметской: совершенство лица и тела, озарённое красотой души, ровным внутренним светом – без бурь, метаний и надрыва. Её – любили. А она – любила весь мир.
Да, такой, каким он был – несовершенный, иногда несправедливый, исполненный горестей и обид -он всё же оставался полным чудес и надежды на счастье. Светлой душе, золотому сердцу – даже небо улыбается ласково.
Прост и понятен был лежащий впереди путь – любви, радостного труда для всеобщего блага, утешения – страждущих, награждения достойнейших, оправдания доверия; и она шла вперёд – не зная ни тревог, ни сомнений, ни чарующего зова ложных маяков в тумане.
Путь – Тиилпэри Спарсэнинн, Владычицы Спарсианской.
Прекрасной даме - благородного рыцаря.
Всякой фигуре – своё место на доске.
Нет, она не знала своего будущего мужа. Она даже почти ничего не слышала о нём – зачем? Он – Правитель самой северной страны Уумара, дальше которой – только проклятые земли Тэллеандэ, гнездовища пиратов и пороков. Он – справедливый и мудрый король, его страна – на полустрове, там – белые скалы, туман в поросших древними елями долах, обласканные бледным солнцем черничные поляны, седой песок побережья, на котором ей – ещё никогда не видевшей моря, но уже готовой полюбить его всей душой – предстоит оставить свои следы. Его герб – ало-золотой лис, бегущий наперегонки с осенней листвой, подгоняемой ветром.
… отец будет гордиться ею, мать – примет как должное, как принимает всё, что Ронья делает – не сомневаясь в ней ни мгновения, сестрёнки смогут приезжать к ней в гости, а Карниэ… няню Карниэ и Яску она заберёт с собой насовсем.
Как же иначе.
***
… а у тебя – этого – не будет…
Запомнила? Ой, только ради Ялы, не нужно всех этих гордых поз, закушенных губ…
Все хотят быть счастливыми. Все. И ты – тоже.
Но там, куда я веду тебя – этого не будет.
Выкинь из головы лишний хлам.
Синнорэндэ. И это не я сказала – ты сама.
Шаг.
А ведь хотела: ветер Восточного Моря, далёкие земли, выскоие горы, города и дороги – бери! Теперь-то можно…
- Можно? – самой себе не веря.
Чёрная Каньа – нет, Атали Сэлдэнска – смеётся: