— К черту наши дела! — Николь так надоела необходимость вечно соблюдать этикет. — Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?
— Меня беспокоит одно: почему я сейчас нахожусь в Нью-Йорке, вместо того чтобы быть с вами а Лос-Анджелесе. Ну ничего, завтра я что-нибудь придумаю.
— Значит, хорошо, что мы с Брайаной спрятали твой рождественский подарок.
— Да? А что вы купили?
Николь засмеялась:
— Скоро сам узнаешь. — Она облокотилась о подушки, чувствуя, как легко стало у нее на душе от того, что у Джейка все уже было нормально. — Если судить по голосу, ты совсем выздоровел.
— Ты разочарована? — возмутился Джейк. — Ладно, я шучу. Мне очень хочется задать тебе ряд провокационных вопросов, если не возражаешь. — Понизив голос, он спросил: — А чем ты занималась до того, как я позвонил?
— Я только что легла в постель… — Николь запнулась, как только осознала, что машинально начала не с того, и услышала, как Джейк, затаив дыхание, поинтересовался:
— В мою постель?
— Да, — смутилась она.
— А что на тебе надето? — не унимался он.
Она помолчала, не в состоянии что-либо ответить и чувствуя себя ребенком, которого застали врасплох в тот момент, когда он одной рукой уже залез в банку с вареньем.
— Ники, так что же все-таки на тебе сейчас надето?
— Обычная ночная рубашка, — промолвила Николь и мысленно выругала себя за то, что опять, как девочка, не может скрыть волнения.
— Дорогая, не говори так. Ты можешь закутаться с головы до ног в свою фланелевую рубашку и все равно не будешь обычной. А знаешь, что я сейчас представляю?
В ожидании чего-то необычного у Николь даже вспотела рука, которой она держала телефонную трубку.
— В своем воображении я рисую тебя в атласном, черном, соблазнительно обтягивающем твою фигуру. В комнате погашен свет, горит только единственная свеча возле кровати. При ее мерцающем свете я вижу твои роскошные груди и округлые бедра.
От его слов Николь вся затрепетала, но еще старалась держать себя в руках:
— Может, ты прекратишь нести чушь?
Все это время она слушала его, закрыв глаза, и настолько отчетливо представляла то, о чем он говорил, что даже почти ощущала на себе прикосновение его рук.
— Возможно, ты и права и мне не стоит нести всякий вздор, но я сойду с ума этой ночью, если сейчас не поделюсь с тобой своими мечтами.
— Наверное, мы похожи на двух несчастных влюбленных?
— Нет, я бы назвал это точнее. Мы похожи на двух людей, занимающихся безопасным сексом.
Николь рассмеялась:
— Ты ужасный человек!
— Вообще-то ты всегда говорила, что я ужасен.
Николь проворчала что-то в ответ, и потом оба замолчали на несколько секунд. Тишина была настолько ощутима, словно они находились в одной комнате.
— Ники, — нежно произнес Джейк, и от его ласкающего слух голоса она еще больше зарылась в подушки, уловив пикантный, дурманящий запах его одеколона, исходивший от свежего белья.
— Ники, в комнате сейчас горит свет?
— Только одна настольная лампа возле кровати.
— Выключи ее.
Будто зачарованная тихими, пленительными звуками его голоса, она сделала то, о чем он просил.
— Все, выключила.
— И я тоже. — Николь услышала в трубке слабый шорох, а потом Джейк продолжил: — Теперь позволь я расскажу тебе о том, что вижу, когда представляю, как ты лежишь в моей постели.
— Джейк… — Николь не договорила.
Его предыдущие слова уже и так подействовали на нее. Лежа в темноте на его кровати и слушая нежный, обволакивающий все тело голос, она чувствовала его близость.
— Тише… — Джейк не дал ей возразить. — Твои шелковые волосы распущены и разметались по подушке. При свете свечи у них появился золотистый оттенок. — Джейк блаженно вздохнул. — Я люблю гладить твои длинные локоны, каскадом спадающие с плеч подобно водопаду… и когда мы занимаемся любовью и ты склоняешься надо мной, они ласкают мое тело, словно мягкий шелк.
Его слова действовали на нее как наркотик, отдаваясь в каждом ударе сердца, в каждом нервном окончании.
— Твои волосы — это единственная вуаль, скрывающая твое тело от меня…
У Джейка перехватило дыхание, а Николь чуть не застонала от физического желания, возникшего от его шепота.
— Я хочу целовать каждый дюйм твоего тела, чувствовать его сладковато-соленый привкус. Я хочу снова ласкать твои груди, живот, бедра…
Николь чувствовала жар во всем теле, словно по нему пробежал огонь.
— Если ты сейчас же не перестанешь, — ослабевшим голосом выговорила она, — то нас обоих ждет впереди бессонная ночь.