— И ты ни разу не встречал Андрея? — поинтересовался Ара.
— Я же не брал уроки музыки, — возразил Комар. — Просто арендовал гитару. Может, видел его пару разу в коридорах. Не помню.
Он втянул голову в плечи. Они подошли к выходу. Охранник проследил за Корби взглядом.
— Новый Джими Хендрикс, — буркнул он. Корби не понравилось его замечание. Он помнил, что Хендрикс захлебнулся в своей блевотине после отравления снотворным. Его лицо должно было быть где-то здесь, среди других, нарисованных Андреем.
— Тут еще пришли двое, — обратился к нему Комар. — Они не так круто играют, но мы хотим с ними попробовать.
— Увижу в общем зале — больше сюда не войдете, — зло предупредил охранник.
— Не увидите, — ехидно заверил Комар.
Они поднялись вверх по ступеням и вышли из клуба. Аня и ее спутник ждали у щитов с афишами, там же, где в прошлый раз остановились Корби и его друзья. У них обоих на шее висели связанные шнурками роликовые коньки. Заметив четверых подростков, они двинулись им навстречу.
Сердце у Корби екнуло. Рядом с Аней шел высокий жилистый парень — стрижка ежиком, темные очки, белая майка с черной надписью на груди: «5Dman: Downshifter, Drugdealer, Driver, Diver, Digger».
Корби узнал его, несмотря на новую одежду. Это был Однокрылый Ангел.
Аня на ходу достала кошелек.
— Твои полкосаря, — она протянула Комару деньги.
— Она ставила на то, что ты не придешь, — объяснил Алекс, — а он на то, что придешь.
«Значит, он звонил Ане, чтобы сказать, что она должна ему пятьсот рублей, — пронеслось в голове у Корби, — но откуда здесь Алекс?»
— Очень надо было это говорить? — ощерился Комар.
Никто не обратил на его слова внимания. Подростки остановились друг напротив друга. Корби смотрел на Ангела.
— Не думал, что еще тебя увижу, — сказал он. — Как ты меня нашел?
Алекс переглянулся с Аней.
— Я ее парень, — ответил он.
Корби вглядывался в его лицо с резко очерченными скулами, в смутный блеск глаз за стеклами темных очков. Эта встреча казалась невероятной, но она произошла.
— Вы что, знакомы? — опешил Комар.
Корби оглянулся на него и на своих друзей. «Мы стоим здесь, посреди места, которое разрисовал Андрей, — подумал он, — шесть подростков, связанных узами, крепче которых нет. Дружба. Кровное братство. Долг жизни и чести. Любовь».
Корби не знал, хорошо это или плохо. Он не знал, какая сила их сюда стянула. Но он чувствовал, что в появлении Однокрылого Ангела есть что-то страшное. Еще минуту назад он имел роскошь считать часть произошедшего случайностью. Теперь эту роскошь у него отняли.
— Это он помог мне на крыше небоскреба, — сказал Корби.
Комар глупо приоткрыл рот. Ара весь подался вперед. Ник остался стоять на месте. В его глазах Корби увидел свои мысли.
— Это мои друзья, — представил Корби, — Ара и Ник.
— Алекс, — назвал себя Однокрылый Ангел. — Значит, те парни вас не поймали?
— Это с твоего телефона вчера звонил Корби? — спросил у него Ара.
— С моего, — подтвердил Алекс.
— Так это ты потом сказал, что Корби погиб? — уточнил Ник.
— Я ошибся, — признал Ангел. — Сверху его посадка выглядела очень плохо.
— Ты спас мне жизнь, — сказал Корби, — а я ответил тебе тем, что сломал твою вещь. Я твой большой должник.
Он протянул Однокрылтому Ангелу руку. Тот пожал ее.
— Ты сам спас свою жизнь, — возразил он. — Я всего лишь дал тебе парашют.
Их разговор был прерван женским криком.
— Убирайся! — требовала она. — Убирайся вместе со своим ребенком! Убирайся от моего дома!
Все шесть подростков инстинктивно обернулись на голос. В просвете между щитами афиш Корби увидел большую черную машину, и его сердце екнуло второй раз за последние пять минут.
Это был «хаммер» Токомина.
Он припарковался у забора, разделяющего двор равные части. Двери автомобиля были открыты. Сам отец Андрея стоял перед решеткой и ругался с Маргаритой, которая была с другой стороны.
— Умер наш сын, а ты даже не хочешь впустить меня в дом?
— А ты, наверное, думаешь, что это так нас сближает?
— Это и мой дом! Ты здесь жила на мои деньги. Он рос на мои деньги. И я имею большее, чем ты, право на вещи моего сына!
Мать Андрея шарахнулась от решетки, но потом истерически и издевательски рассмеялась.
— Каким ты был, таким и остался, — сказала она. — Никогда не думаешь о других. Тебе было плевать на своего сына, пока он не спалил тебе половину лица.
— Ты ничего об этом не знаешь! — закричал Токомин. — Он спас мне жизнь!