— А где комната братика? — спросила Алеся.
— Та дверь, — чуть приподняв руку от подлокотника кресла, показала мать Андрея.
— Пойдем? — спросила Алеся.
Никто не двигался с места. Все смотрели на Корби. Ему стало страшно. «Сейчас мои ноги подкосятся, — подумал он, — и я упаду. Пожалуйста. Пусть так и будет. Пусть я никогда не открою эту дверь. Андрей, зачем ты все это сделал со мной и с нами со всеми? И как ты это сделал?»
Корби медленно подошел к двери. Ему пришло в голову, что у всего происходящего должен быть предел. Сейчас он коснется пальцами хромированной ручки — и просто проснется. Он окажется в своей комнате, в кровати, одетый, и снова будет утро вчерашнего дня и наркотический бред, а потом — проглоченные бритвенные лезвия, ужасная боль, горловое кровотечение и смерть. Все закончится.
Подросток надавил на холодный металл дверной ручки. Замок тихо щелкнул, и дверь открылась.
Корби ждал чего-то загадочного или страшного. Он ждал, что эта комната будет такой же холодной и неживой, как и вся квартира. Но он ошибся.
Комната была очень светлой. Белые стены. Ворох белья на неубранной постели. Тумбочка у изголовья со сбитым на бок будильником. На ковре — мягкие тапочки. Над кроватью висела конструкция из тонких металлических трубочек. Легкий сквозняк заставлял их тихо звенеть.
Корби сделал два шага и остановился. Его глаза начали привыкать к яркому свету заходящего солнца.
Матово блестящий пластик письменного стола. Стеллажи вдоль стен. Часть из них занята книгами, на всех остальных — скатанные в рулоны листы бумаги. У окна — накрытый тряпкой мольберт. Окно открыто. После дождя на подоконнике собралась лужа. В ней, истекая красками, мокнет палитра.
У Корби перехватило дыхание. Казалось, что Андрей только что ушел отсюда, или не уходил вовсе, что он сейчас явится — из чистого воздуха, из солнечных лучей, из мягкого перезвона колокольчиков.
— Он что, рисовал? — еле слышно спросил Токомин.
Маргарита странно рассмеялась из своего кресла.
— Ты не знал? — удивилась она. — Он не рассказывал тебе?
Токомин промолчал. Комар оглянулся на него.
— Вашему сыну принадлежат все граффити на стенах клуба, который во дворе, — сообщил он.
Корби пересек комнату и дрожащей рукой стянул тряпку с мольберта.
Ткань беззвучно соскользнула на паркет. Под ней был смеющийся мальчишка. Одной рукой он приглаживал свои непокорные волосы, а в другой держал банку с пивом. Его черная шевелюра обрывалась в белую пустоту листа.
В комнату вошли другие.
— Это же ты, — сказала у Корби за спиной Аня. — Как красиво.
Корби стало нехорошо. Он слышал, как кровь стучит у него в ушах. Андрей. Корби мог поклясться, что он нарисовал это позавчера, в день своей смерти. Он нарисовал это смеющееся солнечное лицо после их позорного утреннего разговора.
Корби зажмурился и все равно чувствовал в глазах горячую резь подступающих слез. «Почему он не показал это мне? — подумал он. — Если бы я увидел это раньше, я бы все сделал по-другому. Зачем он пытался говорить свои неловкие сбивчивые слова, когда у него было это?»
Он почувствовал, как кто-то теребит его за руку, и открыл глаза. Это оказалась Алеся. Она больше не сидела у Ани на руках. Она стояла перед Корби и снизу вверх смотрела на него.
— Не плачь, — сказала она. — Братик не хотел, чтобы ты плакал.
По лицу Корби прошла нервная судорога.
— Это тот, кто приходит из долин, хочет, чтобы ты плакал, — продолжала Алеся. — Он всех делает другими.
Неожиданно она подцепила у себя на шее незаметную цепочку и вытянула из-за ворота ключ.
— Вот, смотри, — сказала она. — Братик мне это дал. Он говорил, что ты найдешь, что этим открыть.
Корби машинально подставил руку, и Алеся вложила ключ ему в ладонь. Он был простой, матово-серебристый, и казался ужасно холодным и тяжелым.
Корби услышал, как скрипнула кровать, и оглянулся. Там сидел Андрей. Он был в домашних шортах, а на его обнаженной груди висел такой же ключ, как тот, который Корби сжимал в руке. Тело мальчика было полупрозрачным, его лицо мерцало в лучах заходящего солнца. Призрак чему-то улыбнулся, соскользнул с кровати и опустился на одно колено. Он пошарил рукой под кроватью и вытянул оттуда тяжелый черный чемодан.
Корби почувствовал, как его несильно ударили по щеке. Он помотал головой и очнулся.
— Ты опять… — испуганно начал Ара.
— Да знаю, — оборвал его Корби. Он разжал кулак и увидел, что у него на ладони по-прежнему лежит ключ. Металл уже не казался таким холодным.