— Подожди, молодой человек… У меня большой-большой список пожеланий, от всех детей мира… Сейчас я заполню графу с твоим именем…
Ложь. Дед Мороз говорил голосом полковника КГБ. «Что мы наделали, — думал Корби, слушая гудки в трубке. — Нет. Что я наделал. Теперь всему конец». Он не плакал, не было комка в горле — только какое-то чувство пройденной границы.
— Да, — раздалось в трубке.
Несколько секунд Корби не мог придумать, что сказать.
— Алло, алло, — позвал дед.
— Это я, — наконец решился Корби.
Он вдруг понял, что старик может просто бросить трубку, и тогда вся затея Ника полетит псу под хвост. Дед не дослушает и до второго слова.
Но старик заговорил.
— Твое неуважение к старшим дошло до предела, — сообщил он. — Чем обязан?
— Я, кажется, попал в беду, — сказал Корби, — и мне нужна твоя помощь. Извини за то, что я сделал утром.
— По-хорошему, тебя надо отлупить обломками этой швабры, слизняк, — с удовольствием ответил дед. Он начал говорить что-то еще, в основном оскорбления, но Корби не стал слушать.
— Я сделал не только это, — перебил он. — Я взял твой пистолет, и здесь была перестрелка.
— Что? — переспросил дед.
— Я взял «стечкин», — бледным голосом повторил Корби. Он вдруг почувствовал, что не существует. Ему стало как бы все равно.
— Ты шутишь? — спросил дед.
— Ключ под ковром, — объяснил Корби. — Я давно это знаю. С крыши школы столкнули мальчика…
Он ровным, невыразительным голосом, почти не сбиваясь, рассказал, как все было. Дед не перебивал.
— Сиди там и жди меня, — внезапно приказал он.
В трубке раздались гудки.
Корби посмотрел на Ника. Тот казался очень усталым.
— Что он сказал? — спросил Ара.
— Чтобы мы ждали, — ответил Корби.
— Он придет? — уточнил Ник.
— Я не знаю, — сказал Корби. — Он просто сказал, чтобы мы ждали и не уходили, а потом повесил трубку.
— Молодец, — похвалил Ник.
Корби усмехнулся.
— Нет, ты правда молодец, — повторил Ник.
— Пошел ты, — тихо ответил Корби.
— Все будет нормально, — попытался успокоить его Ара.
— Нет, — Корби мотнул головой. — Я погиб.
Он отвернулся от друзей и уставился вдаль — на противоположный склон оврага, крыши дач и далекую темно-зеленую полосу леса.
— Так тихо, — сказал Ара. — Здесь никогда не было так тихо.
И правда, тихо. Корби вдруг услышал тишину. Полную, спокойную, слегка звенящую. Не ходили поезда, не летали самолеты, не было машин. Они словно оказались в каком-то неведомом месте вне этого мира, вне знакомого пространства и времени. И было бы так легко поверить в сказку, в прекрасный вечер замечательного дня, если бы не Андрей, неподвижным взглядом наблюдавший, как небо меняет цвет, если бы в их словах и мыслях о тишине не было трусливого подтекста, что пока еще никто не обнаружил их над телом мертвого подростка.
Глава 7. Закат
Дед объявился ровно через полчаса. Когда он вошел на территорию школы, багрово-оранжевое солнце, плавясь и тая в вечерней дымке, уже опускалось за горизонт. Деревья далекого леса четкими черными силуэтами проступили на фоне огненного диска. Красные всполохи отражались в окнах школы. Из оврага начали медленно подниматься сумеречные тени, но на футбольном поле еще было светло.
— Кто-то идет, — тревожно сказал черный брат.
Ник поднял голову.
— Похож на препода по технологии, — заметил он. — Нам кранты.
— Нет, — возразил Корби, — это мой дед.
Он подумал, что сейчас наверняка будет грязная сцена. Ему захотелось лечь на асфальт рядом с Андреем и тоже умереть. Исчезнуть.
Старик шел торопливо. Его замучила одышка, он вспотел.
— Пистолет! — закричал он с середины поля.
— Отдать? — спросил Корби.
— Да! — потребовал дед. — Быстро, дурак!
Корби вытащил «стечкин» и сделал шаг навстречу старику.
— Нет! — закричал тот. — Не по траве. Да. Вот так! Солнце… солнце садится…
Там, где асфальтированная дорожка спускалась с косогора, была маленькая бетонная лестница. Корби сошел вниз по ней и протянул оружие деду.
— Когда я говорю «быстро», ты бежишь, понял? — прошипел тот, выхватывая пистолет у внука из рук. — Солнце садится. Как я скажу им, что стрелял в темноте?
— Вы возьмете это на себя? — спросил Ник из-за плеча Корби. — Скажете, что стреляли сами?
— Да, — односложно ответил старик. Он привычным движением достал из пистолета «стечкина» магазин, взглянул на пули.
— Четыре? — поинтересовался он.