Дед швырял предметы в пластиковый мешок для мусора. Поверх степлера и россыпи канцелярских кнопок он бросил зарядку от старого телефона, интернет-модем со всеми проводами и еще несколько примочек для ноутбука. «Ого, — подумал Корби, — настала очередь всего длинного и гибкого. Странно. Я о повешении не думал. А он подумал».
Наконец, со столом было покончено. Старик распахнул платяной шкаф и принялся выкидывать из него на пол простыни, вешалки, штаны с длинными штанинами, кожаный пояс. «Как много способов умереть, — с иронией отметил Корби, — мне бы даже не пришло в голову, что можно удавиться штанами».
Когда старик вытряхивал одеяло из пододеяльника, в дверь позвонили. Он вздрогнул и посмотрел на Корби.
— Пошли, — снова потребовал он. Подросток не шевельнулся. Старик наклонился и попытался его поднять. Корби вывернулся, упал на кровать и начал отползать к стене.
— Ну и черт с тобой, — выругался дед и торопливо вышел из комнаты. Корби, задыхаясь, остался лежать на кровати. «Я могу украсть циркуль или простыню, — подумал он, — это даже круче, чем три литра церковного кагора». От этой мысли ему снова стало смешно, и он захихикал, запрокинув бледное лицо к потолку, комкая покрывало кровати белыми от напряжения пальцами.
Старик открыл гостю дверь.
— Быстро Вы, — одобрительно сказал он.
— Где мальчик? — поинтересовался незнакомый голос.
— Там, — показал дед.
— Я не буду обувь снимать?
— Не нужно, — согласился дед. — Я и на минуту боюсь его оставить.
— Конечно, — сказал гость, — и правильно.
Он чуть приостановился в дверях комнаты.
— Вижу, Вы собрали все опасные вещи, — заметил он. — Хорошо, очень хорошо.
Корби снизу вверх смотрел на незнакомца. У Ивана Петровича был большой угреватый нос, на который сползали очки-велосипед, и жиденькие седые волосы. В левой руке он держал маленький черный чемоданчик.
— Добрый вечер, — обратился он к Корби. — Вы не против, если я сяду?
Подросток не ответил. Иван Петрович сел на краешек кровати и положил чемоданчик себе на колени.
— Как поживаете? — спросил он. — Вижу, что не очень.
Корби молчал.
— Вы лучше расскажите все, — посоветовал Иван Петрович. — О чем думаете, почему плачете. А я помогу.
Корби смотрел на него. «Дед позвал ко мне мозгоправа, — понял он, — плохо».
— Не говорит, — почти обиженно пожаловался старику психиатр.
— Иногда говорит, — возразил дед, — но редко и по большей части бред.
— Ясненько, ясненько, — кивнул Иван Петрович. — В прошлый раз это было…
— После смерти его родителей, — уточнил дед, — четыре года назад.
— Да, да, верно… Понятно, почему он тогда… А сейчас в чем дело? Он что, вообще нестабильный?
— Нет, что Вы. Просто стал свидетелем несчастного случая. Погиб его одноклассник, у него на глазах. — Дед явно не собирался посвящать Ивана Петровича в подробности. — Вот Коля и расстроился. Наверное, ему все это напомнило…э-э… прошлый раз.
Корби едва не стошнило от фальшивого сочувствия в голосе деда.
Иван Петрович цокнул языком и покачал головой.
— Ясненько, — сказал он. — Ну что, миленький, давайте сделаем укольчик, чтобы не грустить и хорошо спать.
Он посмотрел на подростка и расплылся в улыбочке. Корби подобрался. Иван Петрович заметил его движение.
— Не больно, совсем не больно, — заверил он.
«Как будто дело в этом», — подумал Корби.
— Да Вы не бойтесь, — сказал психиатр, — сейчас все пройдет. Хорошо станет.
Он открыл чемоданчик и извлек из него заранее приготовленный шприц. Снял колпачок, спрыснул капельку из иглы.
— Миленький, — сказал он, — на животик перевернитесь.
С каждым его словом Корби подбирался все больше.
— Что же Вы так нервничаете? — удивился Иван Петрович. — Один укольчик, и все.
«Они лишат меня воли, — подумал Корби, — и я буду лежать здесь всегда. А старик станет приходить два раза в день, кормить меня с ложки и бить по щекам. Я буду бессилен. Я смогу только тихо плакать и шептать, что наконец-то стал уважать старших».
— Расслабьтесь. Один укольчик, и Вы будете хорошо спать.
Рука психиатра как бы ненароком легла на щиколотку подростка. Корби понял, что сейчас будет. Иван Петрович прижмет его ногу к кровати, а потом резко вколет ему шприц в бедро. И все кончится.
Корби рванулся. Он ударил психиатра свободной ногой по руке со шприцом. Шприц отлетел на пол. Спектакль кончился.
— Витя, держи его! — потребовал Иван Петрович.