Двое подростков вместе бежали сквозь дождь. Впереди был подземный переход.
— Вниз, — на выдохе произнес Корби.
Сбегая по лестнице, он чуть замешкался, чтобы сунуть нож Ани обратно в карман. Он увидел, что первый из преследователей отстает всего на двадцать шагов. Он бежал ритмично, ровно, плавно. Корби узнал его. Это был Белкин, тот самый человек, который так досаждал Крину вчерашним утром.
Корби прибавил ходу. Его сердце яростно стучало. Перепрыгивая ступеньки, он слетел вниз, на кафельный пол перехода, поскользнулся, упал, вскочил и побежал ко входу в метро. Ник следовал за ним.
К Корби вернулась боль в боку. Он чувствовал, что теряет скорость. А звук шагов за спиной был ровным и четким. Тренированные взрослые люди догоняли их.
Корби рванулся через прозрачные двери метрополитена, мимо касс, через турникет. Они с Ником прыгнули одновременно. У них за спиной раздался грохот и оглушительный свист дежурной по эскалатору.
Двое подростков бросились вниз.
«Они прямо у нас за спиной, — подумал Корби. — Если нас сейчас поймают, будет многочасовой допрос, а потом меня отправят в обезьянник или даже в психушку. Я не должен этого допустить. Я должен договорить с Ником».
У нижней точки эскалатора Корби остановился и обернулся. Из-за кромки льющихся сверху вниз ступеней показался Белкин. Корби встретил его холодный и странный взгляд, и ему вдруг снова стало не по себе, как при их первой встрече.
— Хватит убегать, — задыхаясь, прошептал Ник. — Ради нашей же безопасности мы должны сдаться и все им рассказать. Особенно ты.
Корби шагнул вперед и рванул черную ручку контроля эскалатора. Движение переключилось. Ступени замерли, дернулись и потекли обратно. Белкин качнулся, его ноги повело, он попытался сохранить равновесие и лицом вперед упал на ступени. Эскалатор понес его вверх.
— Зачем ты это сделал? — спросил Ник.
Корби услышал гул подходящего поезда.
— Бежим! — крикнул он.
Он рванул Ника за руку и бросился к платформе. Люди мелькали мимо. Поезд окатил их теплой, ревущей волной воздуха, нагнал и обогнал. Несколько секунд они бежали вдоль него. Потом открылись двери, и двое подростков запрыгнули внутрь.
Корби, задыхаясь, остановился, согнулся и несколько секунд отдыхал, уперев руки в колени. В середине летнего дня вагон был полупустым. Поезд тронулся. Через окно Корби увидел Белкина, выскакивающего на край платформы. Он уже опоздал.
Ника трясло. Он в изнеможении опустился на сиденье в углу вагона. Его шея шла красными пятнами. Корби снова протянул ему руку.
— Пожми ее, — сказал он, — вспомни, что мы друзья.
— Иначе что? — спросил Ник. — Опять попытаешься себя зарезать?
Корби с протянутой рукой стоял перед ним.
— Иначе ты забудешь все, что было хорошего в твоей жизни, — сказал он, — и останется только то, что с нами случилось после смерти Андрея.
— Потому что ты себя убьешь? — спросил Ник.
— Потому что ты меня пошлешь, как я послал его, — сказал Корби. — Пошлешь просто потому, что тебе показалось, что я сделал не все, что мог.
— Это не лучше, чем посылать человека за то, что он не любит рок, — заметил Ник.
Корби все еще протягивал ему руку. На порезанных пальцах начинала запекаться кровь.
— А я и не говорю, что я лучше тебя, — ответил он. — Я говорю, что так нельзя делать. Никому. Никогда.
— Я не знаю, — измождено сказал Ник. — Меня все это достало. У тебя рука в крови.
— Плевать, — ответил Корби. — Я хочу, чтобы мы помирились.
— Хорошо, — решил Ник. — Только если ты не станешь больше шантажировать меня своей смертью.
— Только если ты не станешь желать мне смерти, — сказал Корби.
— Я не желаю тебе смерти, — ответил Ник.
Его лицо дрогнуло.
— Я хочу, чтобы ты вырос в хорошего человека, — добавил он.
— Я не стану просто так шантажировать тебя своей смертью, — ответил Корби.
Ник протянул ему руку, пожал ее и накололся на булавку. Это была одна из тех булавок, которые Комар вкалывал в свои штаны.
— Какого черта? — морщась от боли, спросил он.
Корби сжимал его руку, пока булавка не вошла глубоко и пока ладонь Ника не перепачкалась в крови его порезанных пальцев. Наконец, он отпустил. Ник вытащил булавку из своей руки. На месте прокола выступили капельки крови.
— Я объясню, — обещал ему Корби. — Помнишь историю, которую вы с Арой мне рассказали?
— Какую? — переспросил Ник.
Корби сел рядом. Люди сначала нервно оглядывались на них, а потом старались совсем не смотреть. За окнами проносилась грохочущая черная пустота тоннеля. Вагон был старый, с желтыми круглыми лампами, со стенами из пластика, покрытого древесным узором, и сиденьями из залатанного кожзаменителя.