— Как Ара стал черным братом, — ответил Корби. — Вы рассказали мне это, когда мы еще только познакомились.
— Да, — подтвердил Ник.
Это произошло задолго до их знакомства с Корби, в третьем классе, после чтения Купера, когда они порезали, а затем скрестили свои ладони. Их кровь смешалась. Они немного перестарались, и им пришлось идти к матери Ары, чтобы она помогла остановить ее. Сначала они хотели назвать Ару красным братом. Но его мать, заливая их руки перекисью, сказала, что индейской крови в ее мальчике нет, только негритянская. В результате Ара стал черным братом, а Ник — красным братом. Вот только к Аре его кличка прижилась, а к Нику — нет.
— Будь моим братом, — сказал Корби. — Наша кровь теперь тоже смешалась.
Ник посмотрел на свою перемазанную в крови руку и как-то странно улыбнулся.
— Буду, — согласился он. — Но, Корби, все, что ты делаешь, какое-то странное. Сумасшедшее. Чрезмерное.
Он посмотрел на Корби. Корби улыбнулся ему в ответ.
— Ты — белый брат, — сказал он. — А я — красный.
Он тронул прядь над своим лбом.
— Да, действительно, — согласился Ник. — Нам тогда не хватало настоящего красного брата.
— Я индеец Джо, — добавил Корби.
Ник покачал головой.
— Ты псих, — сказал он. — Мы убежали из отделения полиции. Из единственного места, где нам могли помочь. Андрея убили. Твоего деда убили. А мы просто едем в метро. Мы можем не дожить не то что до суда, но даже до поимки преступников.
— Ты боишься? — спросил Корби.
— Как любой нормальный человек, — ответил Ник. — Но дело не в этом. Дело в том, что все, что ты сделал за последние дни, неразумно. Я хочу, чтобы ты это понял.
«Ты помнишь, что у нас был целый мир? Помнишь, какие ты придумывал игры?»
— Перестань, — сказал Корби. — Давай поиграем.
— Давай вернемся, — предложил Ник, — и ты все расскажешь Крину.
— Ник, — вздохнул Корби, — все, что я делаю, разумно, потому что я достиг за последние два дня большего, чем ты. Вчера утром я хотел себя убить. А потом стал вспоминать свое детство, время до гибели родителей. И я, кажется, что-то понял.
Он перевел дыхание и заговорил снова.
— Если мы сделаем то, о чем ты говоришь, смерть Андрея снова настигнет нас и на этот раз убьет. Она раздавит тебя и меня, сведет с ума. Мы снова увидим, как умирали наши родители, и никогда не выберемся из этого покалеченного мира.
Ник долго молчал.
— Ты Джек, — сказал Корби, — бедный фермер из Томстауна. Перекупщики земли оставили тебя без гроша. Я — индеец Джо, сбежавший из резервации. Ара — негр Джим, обокравший своих хозяев.
Корби вдруг почувствовал, как настроение изменилось. Ник слушал его. По-настоящему слушал.
— Мы вместе потому, что на нашей стороне больше никого нет, — добавил Корби. — Мы банда. Мы ужас каньонов и гроза поездов. За наши головы дают по десять тысяч баксов.
— Но каждая охота оказывается неудачной, — вдруг ответил Ник. — Мы появляемся ночью и уходим на рассвете, оставляя за собой темные города. Шерифы бросают оружие, когда встречают нас в пустыне.
— Мы пахнем порохом и виски. И на наших руках кровь, — сжимая в кулак окровавленную ладонь, сказал Корби. — Женщины специально ищут нас, чтобы завести смелых детей.
— Днем и ночью мы мчимся под небом на наших вороных скакунах, — продолжал Ник. — Дым наших костров стелется по карнизам ущелий. Дым наших костров столбом поднимается в дикой степи. Мы везде и нигде. Никто не поймает нас, никто не остановит.
Поезд прошел мимо станции. Подростки спрятали окровавленные руки, и люди перестали обращать на них чрезмерное внимание.
— Но каждый знает, — закончил Корби, — грохот твоих револьверов, бесшумный блеск моих стрел и страшные всполохи пламени, вырывающиеся из винтовки черного Джима.
Друзья замолчали. Ник низко опустил голову. Через некоторое время он заговорил снова, но каким-то другим, подавленным и осипшим, голосом.
— Я действительно почти забыл, что ты мой друг, — сказал он. — Тогда, когда вы уже были в школе, я подошел к Андрею. Тогда что-то произошло.
Он дико и встревожено посмотрел на Корби.
— Мне кажется, — продолжал он, — что я чего-то не могу вспомнить. Мне кажется, что Андрей был живой. Но ведь так не может быть?
— Наверное, не может, — удивленно ответил Корби. — Он же упал с третьего этажа.