После занятий Хельхольц зашел в учительскую столовую. Был обеденный перерыв. К нему подсел гениальный барабанщик Большой Флойд Хайрс.
Он пришел не случайно. Ему было, что сказать учителю. Это желание редко его посещало, и он чувствовал себя как локомотив, сбрасывающий пар.
И он начал хрипеть.
-- Мистер, Хельмхоль, -- прохрипел он.
-- Да? -- ответил Хельмхольц.
- Я...я, я хочу чтоб вы знали, мне кажется, мне надо покончить с бездельем.
-- Превосходно!
Хельмхольц был готов на все, ради людей, которые стараются. Даже в случае Большого Флойда, когда старайся-не старайся -- результат один.
Теперь он ошарашил Хельмхольца, вручив ему песню, которую он сам сочинил.
-- Я хочу, чтоб вы на нее посмотрели, -- попросил он.
Для него такая музыка была так же трудна, как для Бетховена Пятая симфония, подумал учитель.
У нее было название: "Песня для Сельмы", и слова:
"Я порвал цепи, которые меня связывали Я перестал быть клоуном Это было мило с твоей стороны напомнить мне Что, если я посмотрю, то я найду себя О, Сельма, Сельма, спасибо тебе Я никогда не скажу: "прощай"Пока Хельмхольц смотрел слова и музыку, автор песни ушел.
В полдень в учительской столовой разгорелись жаркий спор. Учитель химии Хал Бордо сформулировала тему: "Компенсирует ли новость о том, что Большой Флойд собрался стать музыкальным гением, новость о том, что Шредер решил бросить музыку?"
Уколоть Хельхольца было главной целью спора. Пока эта проблема была исключительно трудностью самой группы, и группу перестали рассматривать всерьез, развлекались все, кроме Хельмхольца. Учителя еще не знали, что Шредер вообще больше не собирался учится.
-- Мне кажется, -- сказала Бордо, -- что, если отсталый ученик решает взяться за музыку группы, а гений отказывается от нее в пользу химии, то не один из них поумнел, а второй поглупел, а оба поумнели.
-- Да, ответил Хельхольц тихо. -- Способный мальчик может подарить нам новый отравляющий газ, но глухой не может подарить нам новую мелодию.
Учитель физики Эрнест Гропер присоединился к спору. Это был крепкий, прагматичный, похожий на бомбу мужчина, который с сентиментальностью вспоминал войну. Когда он поставив свои тарелки с подноса на стол, создалось впечатление, что он с удовольствием подчиняется законам механики, потому что считает их превосходными, а не от того, что не может их преодолеть.
-- Вы слышали новость про Большого Флойда Хайрса? -- спросила его Бордо.
-- Великого ядерного физика? -- переспросил Гропер.
-- Великого, кого?
-- Большой Флойд сказал мне утром, что он собирается им стать. Сказал, что ему надоело бездельничать, и он хочет стать ядерным физистом. Я понял, что имеет в виду ядерного физика, но может он говорил про ветеринара? - Он взял в руки лист с "Песней для Сельмы". -- Что это?
-- Большой Флойд написал, -- ответил Хельмхофер.
-- Вот чем он занят все эти дни! -- Гроппер поднял брови. -- Сельма? Какая Сельма? Сельма Риттер? -- он засунул салфетку под воротник.
-- Мы знаем только Сельму Риттер, -- сказал Хельмхофер.
-- Должно быть это она. Большой Флойд сидит с ней за одной партой на физике. Какая безумная, перемешанная парта. Шредер, Большой Флойд и Сельма Риттер.
-- Они сидят втроем? -- спросил Хельмхофер задумчиво.
-- Я думал Шредер поможет утихомирить Большого Флойда и Сельму, -- Гроппер задумался. -- И ему удалось, не так ли? -- он вопросительно посмотрел на Хельмхорца. -- Джордж, ты случайно не знаешь какой у Большого Флойда IQ?
-- Я даже не хочу знать. Я не верю в IQ.
-- В офисе директора есть секретная папка. Если тебе охота сильных ощущений, посмотри там его IQ.
-- Кто такая Сельма Риттер? -- спросила Хал Бордо и посмотрела сквозь стекло, разделяющее столовые учителей и учеников.
-- Кроха, -- ответил Гроппер.
-- Совсем кроха, -- подтвердил учитель английского Элдред Крейн, -- робкая и не слишком популярная.
-- Сейчас с Большим Флойдом она несомненно популярна, -- возразил Гроппер. -- Судя по всему у них большая любовь. Я должен отсадить их от Шредера. Не знаю как, но они его сильно расстраивают.
-- Я нигде ее не вижу, -- сказал Хельмхольтц, оглядывая студенческую столовую. Он увидел Шредера, сидящего в одиночестве. Маленький парень выглядело подавленым и смирившимся. Большой Флойд тоже сидел один, большой, несуразный. Он явно о чем-то мучительно думал. Он вертелся, хмурился и мысленно гнул стальные прутья.
-- Сельмы там нет, -- сказал Хельмхольтц.
-- Я вспомнила, она не обедает во время перерыва. Она ест после следующего урока, -- сказал Элдред Крейн.
-- Что же она делает во время обеда? -- спросил Хельхольц.