— Альвгейр уже не ребёнок, — нейтральным тоном сообщил Мер, искоса разглядывая королеву.
— Не смей равнять его на век короткоживущих! — немедленно взвилась высокородная фейри.
— И не думал даже, — невозмутимо склонился над её узким запястьем почтительнейший из сыновей. — Сегодня я убедился, что ваш внук, миледи, не терял времени под вашим неусыпным надзором, и в достаточной мере овладел родовой магией, чтобы находить ей практическое применение. Я восхищён вашим искусством, позволившим сделать из моего сына достойного представителя нашей семьи.
Королева порозовела от удовольствия.
— Да, он делает успехи, наш маленький Альвгейр. Но, — тут же спохватилась она, — в Мидгарде слишком опасно! Что, если его убьют?
— Ваш недостойный сын всегда возвращался невредимым, миледи, — смиренно произнёс Мер, глядя на мать преданными глазами комнатной собачки.
— Ты… высокородный ши, — резонно заметила Рива. — А мальчик, всё-таки, наполовину человек…
— И запросто берёт в руки смертельное для меня железо, — мягко сообщил Мер, одарив королеву такой обворожительной улыбкой, что она невольно на неё ответила.
— Я нижайше прошу вас, миледи, позволить Альвгейру маленькую прогулку в Мидгард. Молодому наследнику полезно будет немного порезвиться, прежде чем он займёт своё место у вашего престола и сочетается браком с какой-нибудь достойной особой, которую ваше мудрое сердце для него изберёт…
Рива окинула сына задумчивым взглядом. На выразительном лице Мера лежала печать несчастной любви и горечи потери. Королева тихонько вздохнула.
— Ладно, пусть…
Закрытый экипаж уносил Брокка и его рыжеволосую супругу от гостеприимных стен Льесальфахейма, и салон казался непривычно просторным, потому что в прошлый раз они сидели тут втроём. Виона вздохнула.
— Я уже скучаю по нашему мальчику.
— Я тоже, — признался Брокк. — Как подумаю, что ему предстоит, аж зло берёт! Струнки эти, песенки, тьфу! У парня такой удар с левой! Даром, что по комплекции в лепреконов пошёл…
Виона поморщилась и немедленно нашла в сложившейся ситуации свои плюсы:
— По крайней мере, там будет кому за ним приглядеть. Этот друид… производит впечатление серьёзного мастера.
Брокк пробормотал что-то неразборчивое про длиннобородых, которые примазываются к славе.
— Что-что? — Виона наклонилась к мужу, чтоб лучше слышать.
— Я говорю… — но закончить Брокк не успел, потому что именно в этот момент крышу экипажа пробили ноги высокородного Мера эйп Аквиля, приземлившегося аккурат в объятия цверга.
— Вот проклятье! — воскликнул он. — Я надеялся, что с этой стороны старушка Виона.
— Что?! — воскликнули супруги, а Виона ехидно добавила: — Это я-то старушка?
— Это в Мидгарде так теперь говорят, — отмахнулся Мер, уселся между цвергом и его супругой и обнял сразу обоих.
— Вы только посмотрите на нас! Снова все в сборе! Снова вместе! И! Самое главное! Никаких детей на горизонте! Как в старые добрые времена!
— Ну это ладно, — пробурчал Брокк, отпихивая от себя ши, — ноги тебе не жаль, а крышу-то зачем ломать было?
Мер принял придворный вид и назидательно произнёс:
— А невместно высокородному ярлу водных ши Меру эйп Аквилю, сыну и наследнику королевы Ривы, отбывать в одном экипаже с Советником королевы лесных ши Брокком, ибо при теперешней сложной дипломатической ситуации это могут счесть за…
— По-мидгардски сказать можешь? — перебил его Брокк.
— Отвали, так надо, — охотно перевёл Мер.
Брокк запыхтел, Виона рассмеялась.
— Как ты там своего малого, не сильно приложил? — пробасил, наконец, цверг. — Ему от волчонка и так досталось.
— Ничего, ему полезно, — легкомысленно отмахнулся Мер. — В Мидгард отправил, а то в этом курятнике из мальчишки того и гляди истинного водного ши сделают.
— Самокритично, — фыркнула лепрекониха со сложной родословной.
— Цыц! — рассмеялся светлый альв, воздевая вверх палец. — Я совершенно уникален. А мой юный отпрыск недостаточно крепок духом, чтобы пройти мой тернистый путь самостоятельно. Птица Альвгейр, увы, относится к гордому виду ежей.
— Главное, чтоб моргенштерном не кончил, — ухмыльнулся Брокк, подмигивая светлому. Мер широко улыбнулся.
— Всё будет хорошо. В конце концов, он ведь мой сын. Я проверял. Больше того, ты сам проверял.
— В крайнем случае, Ульв за ним присмотрит, — рассудительно сказала Виона. — Он у нас очень ответственный.
— Надеюсь, мой наследник не останется после этого калекой или слабоумным, — нарочито забеспокоился ши. — Это ведь надо! Ваш парень — без пяти минут Великий Бард! Как вам столько лет удавалось это скрывать?
— Полегче с титулами, — буркнул Брокк. — Ты, всё-таки, говоришь о нашем сыне.
— Что-то имеешь против бардов? — удивился Мер.
— Не мужское это занятие, — поморщился цверг. — Ну, для светлого, может быть. Но не для нашего брата. Им же даже оружие запрещено.
— У твоего малыша такие зубки, что никакого оружия не надо, — погладил Мер по шёрстке отцовскую гордость. — А Великий Бард… с ним не только короли советуются. Даже боги в расчёт берут.
— Да и из твоего будет толк, — не остался в долгу Брокк. — У меня глаз намётанный, помяни моё слово, добрый воин выйдет. Если уму-разуму научить будет кому.
Эйп Аквиль коротко вздохнул и уставился в окно.
— Поживём — увидим.
Глава 2. Слёзы феи
Сигрид не замечала ничего вокруг себя. Сату, отец, какие-то люди… они мелькали где-то тут, у границы зрения, как бледные тени. Что-то говорили, но Сигрид не слышала, что. Не слушала. Это было не важно.
Важно было только одно: королева Мэб превратила её мужа в зелёный камень, холодный и безжизненный. Нечисть, одно слово! Слёзы катились по щекам, и так же неудержимо проносились в голове воспоминания. Страшная свадьба… о, боги, какой же глупой была Сигрид, когда боялась, что муж повалит её на брачное ложе! Всё бы, кажется, отдала теперь, чтобы обнял, прижал к горячей, твёрдой, но всё же не каменной груди. Вспоминала ехидную улыбку и ласковые зелёные глаза, глядевшие на неё, как на ребёнка. А хотелось, ой как хотелось, чтоб смотрел, как на женщину, как… Сигрид вздрогнула. Как на королеву Мэб. Да, вот что это был за волчий голод, стоном рвавшийся из груди Ульва. Дочь ярла стиснула зубы и плотнее прижалась к камню.
— Разве ты не говорил мне, что самое сильное колдовство — это любовь? Я люблю тебя, слышишь? А она нет. Она только посмеялась, поиграла с тобой, и ушла. А я здесь, рядом. Значит, моё колдовство сильнее. Вернись ко мне!
— Ближе, — сказала королева Мэб, и он сделал ещё шаг. Короткий взмах руки — и голова дёрнулась от звонкой пощёчины. Соскальзывая, длинные ногти расцарапали зеленоватую кожу.
— За что на этот раз? — осведомился Бард смиренным тоном, стараясь хотя бы внешне подавить клокочущий в груди гнев. Кенн Круах бывал жесток. Он вполне мог приказать снять с вас кожу или сцеживать кровь в золотые кубки. Но управляться с ним легко: несколько слабых мест, на которые Великий Бард быстро научился давить, и бог с его жрецом пришли к взаимопониманию.
Королева Мэб могла бросить одно небрежное слово… да что слово! Взгляд! И Ульв не находил покоя неделями. Он не мог спать, катаясь по земле в бессильной ярости, стараясь постичь таинственные закономерности настроений повелительницы фей. Казалось, в последнее время придворному певцу это стало удаваться: раз или два королева соизволила выразить мимолётную благосклонность. И вот опять!
— Ты ещё спрашиваешь? — Мэб презрительно скривила губы. — Тупой цверг. Злобный и тупой.
Чудовищным усилием воли Ульв старался остановить малахитовые прожилки, вот-вот готовые разрисовать его тело, знаменуя победу породившей его стихии над разумом живого существа. Брокксон гордился своими предками. Но уподобляться некоторым из них ему не хотелось.