Теперь же Чамди наблюдает из коридора за миссис Садык. Она сидит за коричневым деревянным столом и, надев очки в серебряной оправе, читает какое-то письмо. В открытом окне за ее спиной Чамди видит бугенвиллеи. Они покачиваются под ветерком. Чамди нравится, что красные цветы окружают голову миссис Садык, будто незаметно оберегая ее. Миссис Садык отрывается от чтения, смотрит на часы на стене, но Чамди не замечает. Она снова склоняется над письмом, и солнечный блик падает на ее седые волосы.
Чамди смотрит на длинные, худые руки миссис Садык, которые сейчас спокойно лежат на столе, и думает о том, сколько детей прошло через эти руки за долгие годы. Он знает, что когда-то миссис Садык очень хотелось иметь своего ребенка. Так же сильно, как Чамди хочется узнать своих настоящих родителей. Как-то раз миссис Садык разговорилась с Джоти – они под вечер сели попить чаю на ступеньках крыльца, а Чамди ненароком подслушал. То был один из редких случаев, когда миссис Садык обращалась к Джоти как подруга, а не как хозяйка.
Так Чамди узнал, что миссис Садык была замужем. Муж был против ее работы в приюте. Говорил, что если она не может иметь своих детей, то нечего ухаживать за чужими. Однажды он собрал ее пожитки и, когда миссис Садык возвратилась домой, сказал, чтоб она уходила. Она взяла вещи, села в такси и вернулась в приют. И с мужем больше не виделась. Миссис Садык думает, что, возможно, его уже нет в живых, поскольку он был на пятнадцать лет старше ее. Вот и все, что она рассказала Джоти.
Чамди удивило, что вся жизнь миссис Садык уложилась в несколько коротких фраз. Он принял решение совершить нечто замечательное, чтобы, если придется рассказывать о своей жизни, на это потребовались целые дни, может быть, и недели. А концовка обязательно будет счастливая, не такая, как у миссис Садык. Он хотел было рассказать миссис Садык о своих планах, но подумал, что она может накричать на него за то, что подслушивал.
Миссис Садык снова смотрит на часы. Приглаживает свои седые волосы, собранные в пучок. Она ходит в голубом сари, на ногах резиновые сандалии в цвет. По характерному «шлеп-шлеп» Чамди всегда может определить, в какой миссис Садык сейчас комнате. Выходя из приюта, она переобувается в кожаные сандалии, потому что однажды поскользнулась в резиновых и повредила спину. Бутылочка с аюрведическим средством для растираний стоит на столе рядом с пресс-папье из синего стекла. Миссис Садык берет пресс-папье и опять смотрит на часы. «К чему это? – недоумевает Чамди. – Она что, видит связь между часами и пресс-папье?»
Наконец она замечает Чамди. Когда миссис Садык поднимается со стула, зелененькая подушечка, которую она подкладывает под поясницу, соскальзывает на пол. Миссис Садык медленно тянется за ней, и по ее лицу Чамди видит, что ей больно. Он подбирает подушечку и кладет на место.
Миссис Садык улыбается ему, но он замечает, что она расстроена, потому что человек не должен выглядеть старше от улыбки. Она подходит к окну, облокачивается на подоконник. Чамди тоже смотрит в окно, видит колодец и дает себе слово больше никогда не подходить к нему.
Миссис Садык и Чамди молчат, прислушиваясь к редким автомобильным гудкам. «А как бы это было, – думает он, – если бы приют находился в центре Бомбея?» Пришлось бы целыми днями слушать мощный рев автобусов. Джоти как-то говорила, что бомбейские автобусы пешеходов не уважают. Чамди своими глазами видел, какие эти автобусы вредные – не дают пассажирам войти, а кто умудряется запрыгнуть на ходу, повисает на поручнях так, что страшно смотреть. Еще Джоти рассказывала, что, когда ехала в Бомбей из своей деревни, в автобусе ей места не нашлось, и она вместе с пятью незнакомыми мужчинами целый день ехала на крыше. Когда-то давно Чамди думал, как хорошо было бы покататься на крыше автобуса и увидеть все индийские деревни.
Но сейчас ему хочется узнать, что тревожит миссис Садык – она ведь до сих пор даже слова не проронила. Чамди заметил, что в последние три месяца миссис Садык все больше замыкалась в себе, и начал подумывать: уж не умирает ли она? Спросить напрямик боязно. Но поговорить с ней надо, потому что чем больше она будет говорить, тем дольше проживет.
Но ничего сказать он не успевает: миссис Садык проводит рукой по его волосам, садится за стол и снова берется за письмо. Снимает черную телефонную трубку, прикладывает к уху, будто хочет проверить, работает ли. Потом вешает трубку, снимает свои серебряные очки и трет глаза.
«Наверное, она ночью не спала», – думает Чамди. Глаза у нее красные. Но глаза краснеют и от слез. Он всегда удивлялся, почему слезы бесцветные, а глаза от них краснеют. О своих глазах он тоже задумывался. Если с утра до вечера смотреть на бугенвиллеи, станут ли зрачки такого же цвета? Тогда он будет единственным мальчиком с розовыми или красными зрачками во всем Бомбее, а может, и во всем мире.