—А нам что же — отойти в сторонку и позволить ему тебя с нами разлучить? А он именно этого добивается, ты же знаешь. И если добьется, то нам тебя вообще никогда не увидеть!
Она уже улыбалась, понимая, что поколебала его убежденность, что теперь он возражал лишь против того, перспективы чего все они боялись.
—Уоррен, он меня любит. Ты же слышал. Я все улажу, но позволь мне этим заняться. От того, что делаешь ты, в нем лишь самое худшее поднимается.
В высшей степени неохотно он проронил:
—Ну, Бог с тобой, тогда иди!
Испустив крик радости, она обняла его и было бросилась бежать, но... натолкнулась на кирпичную стену.
—Так ты меня любишь, правда?
Ее не удивило, как он сюда добрался. Все сказали громкие стоны, доносившиеся с нижней палубы. Ей было безразлично, что он, видимо, слышал то, что она говорила брату. Она просто воспользовалась тем, что оказалась тесно прижатой к нему и, не желая этого прерывать, обвила его руками.
—Ты же не станешь кричать на меня в присутствии моих братьев?
—И мысли такой не допущу, крошка.
Но на лице его не было улыбки, и он не собирался здесь задерживаться. Она задохнулась, когда он подхватил ее на руки и повернулся, чтобы уйти.
—Все получится гораздо лучше, если это не будет выглядеть, словно ты забираешь меня, — сказала она ему.
—Я именно забираю тебя, моя дорогая.
Так, ладно. Она не думала, что все будет просто.
—Хотя бы пригласи их на обед.
—Черта лысого.
—Джеймс!
В груди его раздалось некое клокотанье, но он все же остановился и обернулся. Смотрел он лишь на Дрю, избегая взглядом Уоррена.
—Чертовски рад пригласить вас отобедать!
—О, Боже, — проговорила она, когда он двинулся дальше. — Это было самое невежливое, самое...
—Заткнись, Джордж. Ты еще не видела, как все это выглядит, когда приведено в норму.
Она вздрогнула, задетая той уверенностью, с которой за нее расписывались. Между тем она сама почувствовала в себе уверенность. Он впервые в чем-то уступил, нехотя, конечно, но это знаменовало начало.
—Джеймс?
—Ммм?
—Тебе очень нравится, что я вынуждаю тебя уступать.
Золотистая бровь выгнулась дугой, когда он посмотрел на нее сверху вниз.
—Нравится? Ты думаешь?
Она медленно провела пальцем по его нижней губе.
—Нравится.
Он остановился прямо на причале, весьма далеко от своего экипажа и стал осыпать ее поцелуями. Джорджина не очень хорошо помнила, как они добрались до дома.
48
—Джеймс, не следует ли нам спуститься? Уже час как подъезжают экипажи.
—Это мое семейство прибывает для участия в историческом событии. Может, улыбнется удача, и твои не найдут наш дом.
Обернув вокруг пальца локон из его золотистой гривы, она нежно его потянула.
—Ты же не станешь создавать новые трудности?
—Я никогда не создаю трудностей, любовь моя. Просто ты еще меня не убедила, что мне следует простить твоих братьев.
В глазах ее появился блеск, затем этот блеск усилился — когда он перекатился на постели, и она вновь оказалась под ним. Она уже была готова вспыхнуть от гнева, однако когда Джеймс устроился меж ее бедер, весь гнев улетучился у нее из головы.
Все же она напомнила ему:
—Ты их сюда пригласил.
—Я их пригласил, но дом принадлежит Тони. И он прекрасным образом может их отсюда вышвырнуть.
—Джеймс!
—Так убеждай меня.
Этот ужасный человек ей улыбался, и она не могла не улыбнуться в ответ.
—Ты невозможный человек. Мне не следовало говорить, что тебе нравится, когда...
—Но ты сказала... и мне нравится.
Она захихикала, когда его губы пустились в путешествие вдоль ее шеи, затем добрались до оголившейся груди. Тут у нее перехватило дыхание — когда его губы, как бы втягивающие ее в себя, воспламенили желание и в ней. Руки ее стали путешествовать по его спине, она наслаждалась этими прикосновениями, ко всем частям его тела.
—Джеймс... Джеймс, еще раз мне скажи.
—Я люблю тебя, моя дорогая.
—Когда?
—Что когда?
—Когда ты понял это?
Его губы встретились с ее в долгом, будоражащем поцелуе, лишь после этого он ответил:
—Я всегда это знал, дорогая моя. Почему же, ты думаешь, я на тебе женился?
Очень деликатно, поскольку ей было не слишком приятно напоминать об этом в такой момент, она сказала:
—Тебя вынудили на мне жениться.
Поцелуй, затем ухмылка, затем он проговорил:
—Я вынудил твою семью вынудить меня. Есть тут некоторая разница.
—Что ты сделал?
—Ладно, ладно, любовь моя...