Джеймс подумывал о том, чтобы и самому приударить за ней, хотя Энтони уже и застолбил участок. Но ведь в прежние годы, в бытность их молодыми шалопаями, известными всему городу, они частенько волочились за одной и той же дамочкой из спортивного интереса. Победителем обычно оказывался тот из них, кто первым попадал в поле зрения этой особы, поскольку Энтони обладал такой притягательностью, что практически ни одна женщина не могла устоять, а собственные достоинства Джеймс расценивал аналогично.
Между тем трудно было менее походить друг на друга, чем эти два брата. Энтони был выше ростом и стройнее, черные волосы он унаследовал от их бабки, пронзительно голубые глаза были такими же, как у Ригэн, Эми и, как это ни неприятно, у собственного сына Джеймса — Джереми, который, что еще менее приятно, больше походил на Энтони, нежели на Джеймса. Внешность Джеймса более соответствовала облику большинства Мэлори — светлые волосы, слегка зеленоватые глаза, крепко сбитое тело. «Крупные, светловолосые, красивые», — любила повторять Ригэн.
Когда Джеймс подумал о милой его сердцу девушке, у него вырвался легкий смешок. Его единственная сестра Мелисса умерла, когда ее дочурке было только два года, и он вместе с остальными братьями вырастил Ригэн. Для всех них она была как дочь. Но теперь она пребывала замужем за этим неотесанным Иденом, причем поступила так по собственному желанию. Что оставалось Джеймсу, кроме как терпеть этого парня? Хотя ведь Николас Иден доказывал, что являет собой образцового супруга.
Опять мысль о супружестве. Энтони явно сорвал резьбу. У Идена хотя бы имелось оправдание. Он обожал Ригэн. Но Энтони обожал всех женщин. В этом у них с Джеймсом было много общего. И пусть Джеймсу исполнилось тридцать шесть, не было на земле женщины, которой бы удалось завлечь его в супружескую жизнь. Любить их и бросать — это единственно возможный способ общения с ними, кредо, которому он следовал все минувшие годы и которому будет верен и впредь.
3
Айан Макдонелл был американцем во втором поколении, но его шотландское происхождение недвусмысленно заявляло о себе огненно-красной шевелюрой и мягкой смазанностью речи. Что у него отсутствовало, так это свойственная шотландцам горячность. Характер у него был достаточно мягким, неизменно на протяжении всех его сорока семи лет. И вот тот небольшой запас горячности, которым он обладал, выплеснулся минувшим вечером и в первой половине сегодняшнего дня по милости самой юной из отпрысков Эндерсонов.
Соседствуя всю жизнь с семейством Эндерсонов, Мак хорошо их знал. Тридцать пять лет он проплавал на их судах, в семь лет начав прислуживать старику Эндерсону и окончив старшим помощником капитана «Нептуна», принадлежавшего Клинтону Эндерсону. Более десятка раз он отвергал предложение самому стать капитаном. Подобно младшему брату Джорджины Бойду, он не хотел взваливать на себя полную ответственность за всех и вся, хотя в конечном счете Бойд такую ответственность взял. Но, даже перестав пять лет назад плавать, Мак не мог расстаться с кораблями. Теперь в его обязанности входило проверять состояние каждого судна «Скайларк» по возвращении его в порт.
Когда пятнадцать лет назад старик умер, а спустя еще несколько лет и его жена, Мак исподволь взял на себя заботу о детях, несмотря на то, что всего лишь на семь лет был старше Клинтона. Но ведь он всегда был так близок ко всем членам этого семейства. На его глазах дети подрастали: когда не стало старика, делился освоенной им корабельной наукой с мальчиками, да и, правду сказать, с Джорджиной. В отличие от их отца, лишь месяц-другой бывавшего дома между плаваниями, Мак мог проводить на берегу от шести месяцев до года, прежде чем в очередной раз поддавался зову моря.
Как это обычно в случаях с людьми, более преданными морю, нежели собственной семье, по датам рождения эндерсоновских детей можно проследить сроки возвращения из плавания их отца. Первенцу Клинтону исполнилось уже сорок, однако четырехлетнее плавание на Дальний Восток стало причиной того, что Уоррен был пятью годами младше него. Еще четыре года прошло, прежде чем на свет появился Томас, а спустя еще четыре — Дрю. Причем лишь при его рождении присутствовал старик, да и то потому, что в этот год жестокий шторм повредил корабль и вынудил его вернуться в порт, а затем последовавшие друг за другом неприятные неожиданности удерживали его дома почти год — срок, достаточный, чтобы стать свидетелем рождения Дрю и дать жизнь Бойду, появившемуся на свет спустя одиннадцать месяцев после своего предшественника.