— Я читал книгу, которую подарил мне Тони. И знаешь, что я подумал, пап? Наполеон был дурак, что связывался с женщинами. И вообще, история показывает, что спутницы всех великих людей, как правило, предавали их.
— Власть портит людей. Это величайший соблазн. Но я мог бы добавить, что и великие не баловали своих женщин добрым отношением. — Он бросил ласковый взгляд на жену и продолжил: — И позволь мне заметить, Питер, хорошая женщина рядом — это все. Смею сказать, что если бы по каким-то причинам я потерял вашу маму, то жил бы не настоящей жизнью, а жалким ее подобием.
Дженни с улыбкой посмотрела на Анабеллу Найт и наткнулась на взгляд Роберта. Она не поддалась первому побуждению и не отвела глаза, упрямо твердя про себя, что ей нечего стыдиться. Она считала, что избавилась от тех безумных чувств, которые испытывала к нему. Но оказалось, что, несмотря на его жестокий отказ, который несколько ослабил эти чувства, Роберт по-прежнему владеет ее сердцем.
— Как прошел день, Дженни?
Она быстро перевела глаза на Эдварда Найта, боясь, как бы он не заметил взгляда, которым она обменялась с Робертом. Но мистер Найт просто смотрел на нее с вежливым интересом.
— Насколько я понял, Роберт уговорил вас исполнить ваши остальные песни, — продолжал он.
— Да, мы их записали, — коротко ответила она, не решаясь говорить дольше.
Все замолчали и как будто ждали чего-то. Дженни сделала вид, что очень занята едой.
— Роберт? — с легкой ноткой недовольства спросил отец, словно желая выяснить, в чем дело и почему.
— Да, — решительно и твердо прозвучал ответ Роберта.
— Ну? — настаивал отец.
— Я не успел обсудить это с Дженни, папа, — спокойно сказал он опять.
— Что обсудить? — с любопытством спросила Миранда. — Честное слово, вы с папой так же невыносимы, как мама с Тони. Эти стенографические разговоры сводят с ума. Кроме того, просто невежливо вести себя подобным образом за столом. Правда, Дженни? Мы сидим как дуры.
Дженни ответила ей легкой понимающей улыбкой, но смолчала. Ей хотелось, чтобы поскорее прекратился разговор о ней.
— Ну? Выкладывай. Объясни нам все.
Дженни снова почувствовала взгляд Роберта, но не ответила на него. Опять наступила мучительная тишина. Тогда спокойно и деловито заговорил Роберт:
— У Дженни почти уникальные данные композитора. И дело не только в самой музыке, но также и в том, что ее музыка удивительно гармонично сочетается со стихами. Музыка придает словам особый смысл, и они приобретают еще большую точность. Это редкий талант.
Тут она посмотрела на него, не решаясь поверить в искренность сказанных слов. Конечно, это просто примочка на ее уязвленное самолюбие. Она-то знает, да и он тоже, что песни далеки от совершенства, попросту непрофессиональны. Взгляд Дженни отвергал эту утешительную лесть. А Роберт не отводил глаз, опровергая ее молчаливый упрек.
— Конечно! Ты прав! — взволнованно воскликнула Анабелла Найт. — Поэтому так и волнует “Пожар на ферме Россов”. Музыка сама по себе выражает всю эту историю. Какой ты умница, Роберт. Я только и смотрела на лицо Дженни, так что не оценила тонкостей композиции.
— У меня, конечно, может быть, и не такой тонкий слух, как у тебя, Роб, но я всегда знал, что музыка Дженни совершенно необычная, — торжествующе заявил Тони. С восхищенной улыбкой он обратился к Дженни: — Ну, теперь-то ты мне веришь, Малиновка? После того, что сказал специалист?
— Точно! — вставил Питер. — Я помню, когда скваттер со своими людьми мчался на лошадях, музыкальный ритм точно передавал звук копыт. Правда, Дженни? Это было здорово.
— Теперь нам тоже надо послушать остальные твои песни. Может, споешь их нам после обеда, Дженни? — сказала Миранда.
— Нет!
Дженни не смогла скрыть ужаса в голосе. Все с удивлением уставились на нее. Все, кроме Роберта. Его взгляд выражал такое искреннее сочувствие, что у нее мучительно заныло сердце.
— Я думаю, что Дженни на сегодня достаточно напелась, Миранда. Мы записали двенадцать песен, а это большая нагрузка и требует немало физических и эмоциональных сил, — авторитетно заявил он. Отец поддержал его:
— Роберт прав. Нехорошо просить об этом сейчас.
Дженни вздохнула с облегчением. Удалось избежать крючка, на который ее чуть-чуть не поймали.
— Однако, я надеюсь, вы не будете против, если мы послушаем пленку, — вежливо закончил мистер Найт.
Сердце Дженни остановилось. Кровь застыла в жилах. Как же она забыла о пленке! О пленке, на которую она выплеснула все свои чувства. Чувства к Роберту Найту. О Господи, нет! — мысленно закричала она. С мольбой в глазах она повернулась к Эдварду Найту.
— Пожалуйста… Лучше не надо. Я вообще не хотела, чтобы Роберт их записывал. Они… они не…
— Папа, Дженни хочет сказать, что эти песни по уровню несколько ниже, чем “Пожар на ферме Россов”, — пришел ей на помощь Роберт. — Они не отшлифованы столь тщательно. Дженни сочиняла их просто для себя. Под настроение она брала гитару и сочиняла непохожие друг на друга песни. Музыка получилась разноплановая. Некоторые вещи достойны самой высокой оценки, ну а некоторые, наоборот, немного корявые. Бесспорно, в них тоже виден талантливый автор, но ведь талант надо развивать.
Такое объяснение звучало весьма правдопо-добно, и отказ Дженни казался оправданным. Она была благодарна Роберту. Можно перевести дух и немного успокоиться.
— Я, например, слышал все ее песни. Они хороши и без всякой шлифовки, — гордо заявил Тони.
Дженни готова была его убить. Стиснув зубы, она слушала, как его понесло.
— Роб очень взыскательный профессионал, а Дженни и так уж совсем не верит в себя. Но могу поспорить, что магнитофон нам скажет совсем другое. Давай послушаем после обеда, Роб. Я хочу, чтобы все узнали, как она великолепна.
— Я думаю, что последнее слово должно остаться не за тобой, а все же за Дженни, — твердо сказал Роберт.