* * *
Все, о чем мы спорили когда-то,
Все, что делали, — давно забыто.
Таковы — увы! — дела людские,
Что не стоит их и вспоминать…
Лучше я, пока мне служат руки,
Подолью себе еще вина!
* * *
Высока, высока Тхэсан,[13]
Но не выше синего неба.
Кто упрямо шагает вверх,
Непременно поднимется в гору.
Но, твердя, что гора высока,
Не достигнешь ее вершины!
Сон Хон (Вторая половина XVI в.)
* * *
Зеленые горы не знают злословья,
Бурливые реки притворства не знают.
Хозяина нет у прохладного ветра,
Луной золотою нельзя торговать.
И с ними, забыв о богатстве и славе,
Свой век проживу я и мирно состарюсь.
* * *
Деревню нашу снегом занесло.
Заметены дороги и тропинки.
Мне не придется отворять калитку —
Никто в нее не постучит сегодня.
Вдвоем с единственной своей подругой
Луною — эту ночь я проведу.
* * *
В ночь накануне Дня Холодной пищи[14]
Дождь прошумел — и вся земля в цвету.
У ивы нет души, но знают ивы,
Что время расцвести уже настало…
Земля в цвету. А господин ушел,
Ушел мой господин — и не вернется!
* * *
Тень промелькнула у моих дверей —
Я выбежала милому навстречу.
Но оказалось — это облака
Прошли по небу и задели месяц.
Все было тихо… И никто не видел
Моей растерянности в ту минуту!
* * *
Она за десять тысяч ли отсюда[15] —
Горит в тоске по ней душа моя, —
Но с наступленьем ночи в сновиденье
Она ко мне приходит — и украдкой
Садится к изголовью моему,
И ждет, пока не посветлеет небо.
* * *
Не то обидно, что яшму
Могли принять за булыжник.
Обидно, что умные люди,
Все хорошо понимая,
Все-таки утверждают,
Что яшма — это булыжник.
* * *
Ты почему не старишься, душа?
Я стар давно, а ты все молодая.
Ты и теперь, как в прежние года,
На девушек заглядываться любишь.
Смотри, об этом скоро все узнают —
И люди нас с тобою засмеют!
Юн Сон До[16] (1587–1671)
ИЗ ЦИКЛА «НОВЫЕ ПЕСНИ ГОР»
* * *
В горах я хижину строю
Из ивовых прутьев и глины.
Люди не прочь посмеяться
Над этой затеей моей.
Не знают они, что сердце
Здесь обретает мир.
* * *
Поел я сегодня вволю
И овощей, и каши.
Наслаждаюсь природой,
Сидя возле ручья…
И что мне теперь за дело
До всяческой суеты?!
* * *
В лунную ночь одиноко
Любуюсь дальней горою.
Гора совершенней вана,
С которым меня разлучили.
Гора бессловесна, и с нею
Никто не разлучит меня.
* * *
Высоко гора стояла,
Покамест в густом тумане
Вершина ее не исчезла,
Синевшая в небесах.
Но солнце взойдет, увидишь —
Стоит она, как всегда.
Ли Хан Бок (XVI–XVII вв.)
* * *
Услышьте меня, облака,
Плывущие над Чхольеном,
Примите мои печали,
Потом пролейтесь дождями
Над городом тем далеким,
Где он ожидает меня.
* * *
Должно быть, время такое
И люди такие-сякие.
Злодействуют так и этак,
В открытую и тайком…
Но если уж люди такие,
Так что о том говорить!
вернуться
Высока, высока Тхэсан. Тхэсан (кит. Тайшань) — одна из священных гор в средневековом Китае.
вернуться
В ночь накануне Дня холодной пищи. День холодной пищи (точнее, три дня) связан с древней китайской легендой о верном и скромном слуге знатного цзиньского князя Цзе Чжи-туя. В память о нем якобы и был установлен этот праздник, в который пищу полагалось есть только невареной. Отмечался праздник в начале апреля.
вернуться
Она за десять тысяч ли отсюда. Десять тысяч — в корейской поэзии синоним понятия «много, очень много» (ср. в средневековой русской литературе «тьма» — десять тысяч).
вернуться
Юн Сон До (1587–1671) — один из наиболее известных мастеров сичжо (философских и пейзажных). Противопоставление поэта, удалившегося на лоно природы, миру мелких страстей и интриг, господствующих при королевском дворе, — обычный мотив средневековой корейской лирики. Юн Сон До — автор замечательного цикла «Времена года рыбака», прославляющего человека-труженика в его безмятежной «естественной» жизни (см. сб. «Корейская классическая поэзия» в пер. А. А. Ахматовой, М., 1956).