Пак Ин Но[17] (1561–1648)
* * *
Трудиться стану я и день и ночь
И цепь составлю в десять тысяч звеньев,
В заоблачную высь ее заброшу
И солнце захвачу и задержу —
Чтоб время медленнее проходило,
Чтоб медленней старели мать с отцом!
* * *
Вы апельсины подали на блюде.
Зачем, скажите? Я ведь не Ю Цзы.[18]
О, если б было для кого припрятать
Свой апельсин и унести домой!
Но я один… Увы! В безмолвном доме
Никто гостинцев от меня не ждет.
* * *
Задремал, над удочками сидя,
Пробудился — месяц блещет в небе.
С посохом бамбуковым иду
Через мост Нефритовый над речкой,
И шагов моих прозрачный звук
Только птицам, спящим в гнездах, снится.
* * *
Так прозрачно озеро, что можно
Каждую рыбешку в нем увидеть.
Раз… два… три… четыре… Сосчитай-ка,
Сколько их мелькает в глубине!
Только начал счет — и все смешалось.
Заново придется начинать!
* * *
Стоит утес одинокий.
На человека похож он.
Но человек нередко
У ближних поддержки ищет.
А он, неизменный от века,
Опоры не ищет ни в ком!
* * *
— Кому угрожаешь ты смертью,
Филин, всю ночь кричащий
На дикой вершине Намсана?[19]
— Их много, злых и бездушных,
Во многих домах столицы,
Кто смерть заслужил давно.
* * *
Сколько б ворон над нами ни каркал,
Мы с моим стариком не умрем.
Не умрет мой сынок за плугом.
Не умрет моя дочка за прялкой.
Но умрет непременно невестка,
Та, что к речке пошла за водой!
Син Хи Мун (XVI–XVII вв.)
* * *
Я рисовое поле прополол
И с тяпкой на плече уже у дома.
А возле дома мать моих детей,
Та, что моею милой называли,
Процеживая молодую брагу,
Мне будничное что-то говорит.
* * *
Работу кончил, поле прополол,
Домой пришел и глиняную трубку,
Набив табачной крошкой, закурил,
И маленький мой сын уселся рядом,
И говорит слова свои смешные,
И на душе легко, и полон смеха дом!
* * *
Я рис полью скороспелый,
Закончу прополку хлопка,
Нарву огурцов на закуску,
Сварю овсяную кашу
И чарку вина к обеду
Возьму у соседа в долг.
* * *
Уже по гнездам разлетелись птицы,
Луна выходит на пустырь небесный.
Эй ты, монах, идущий одиноко
По ветхому мосточку через речку,
Скажи мне, где тот монастырь, откуда
Я слышу тихий звон колоколов?
* * *
Я встретил странника, он шел неспешно
От Сероксана вниз на Гэголсан.
И я спросил его, красивы ль горы
В уборе осени? — И он ответил:
«Вся в золоте и пурпуре листва —
Как раз пора пойти полюбоваться!».
* * *
Ржет мой скакун и в путь меня торопит,
Но милая все молит не спешить.
Уже и солнце село за горами.
Передо мною сотни ли пути…
Любовь моя! Меня ты не удержишь,
Ты лучше солнце в небе придержи!
* * *
Стоишь ты, цапля белая, одна
На кромке берега белопесчаной.
Уйдя от бурь кровавых и тревог,
Я поселился здесь, у синей речки.
И ты теперь в моем читаешь сердце,
И я читаю в сердце у тебя.
* * *
Эти горы в моем владенье,
И широкие реки тоже.
Кто богаче меня, скажите,
Если вся природа — моя!..
Пусть за жадность меня осудят —
Все мое, я хозяин всему.
вернуться
Пак Ин Но (1561–1642) — выдающийся корейский поэт и общественный деятель. 400 лет со дня его рождения не так давно было торжественно отмечено по решению Всемирного Совета Мира. Современник Имчжинской освободительной войны против захватчиков — японцев (1592–1598), Пак Ин Но написал ряд произведений, отмеченных гражданским пафосом и глубоким патриотизмом («Думы на корабле», «Слово о мире» и др.). В нашем сборнике в первом и втором разделах приводится несколько сичжо поэта и ряд его каса. Избранные произведения Пак Ин Но, как указывалось выше, изданы отдельной книжкой.
вернуться
Зачем, скажите? Я ведь не Ю Цзы. Содержание сичжо связано со сказкой «Про Ю Цзы». Будучи в гостях, Ю Цзы спрятал за пазуху и в рукава несколько апельсинов, которыми его угощали. Это обнаружилось, но, когда хозяева и гости узнали, что Ю Цзы собирался отнести апельсины своим престарелым родителям, все стали восхищаться его сыновней заботливостью. С тех пор имя Ю Цзы стало нарицательным именем почтительного сына.
вернуться
На дикой вершине Намсана. Намсан — гора в районе Сеула.