— Да уж, — кивнула Пенни. — Только подумать — как судьба свела нас с тобой после стольких лет разлуки! А теперь главный вопрос: что ты будешь делать с донной Хименой?
«Сделаю все, чтобы отвадить ее от Келлза!» — подумала Каролина.
— А почему я что-то должна с ней делать? — спросила она, немного помолчав.
— Потому что, — растягивая слова, ответила Пенни, — и слепому ясно, что ты влюбилась в дона Диего.
— Да, он мне нравится, — призналась Каролина, чтобы не признаваться в большем.
— И как ты собираешься вырвать его из рук этой красотки? Заигрывая с доном Рамоном и заставляя Диего ревновать?
Каролина едва не задохнулась от возмущения, но Пенни лишь захихикала.
— Не думай, что здесь, в Гаване, ты можешь держать в секрете свои романы, Кэрол. Слуги губернатора только и говорят, что о тебе и коменданте крепости. Похоже, ты произвела фурор своим вчерашним выходом в свет. Как это тебе удалось заставить дона Рамона подарить тебе туфли, а потом сводить в таверну? Кстати, — добавила Пенни, скосив взгляд под кровать, — туфельки премиленькие. Надо не забыть сказать губернатору, что туфли его жены мне не совсем впору. Может статься, — расхохотавшись, заключила Пенни, — что у нас с тобой будет один сапожник!
Каролина попыталась улыбнуться. Почему-то сегодня смех Пенни казался неприятным. Как и ее намеки.
— Пенни, не поможешь ли ты мне достать рубашку потоньше? В той, что на мне сейчас, слишком жарко.
— Конечно! Если я не найду подходящей в сундуке губернаторской жены, одолжу у Марины.
— Вот этого не надо, — сказала Каролина. — Не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
— Вот еще, — беззаботно пожав плечами, ответила Пенни. — Всю жизнь у меня постоянно возникали неприятности, и теперь уже поздно что-либо менять.
Каролина промолчала, но мысленно согласилась с сестрой. Той Пенни, которую она знала в детстве, уже нет, а эта словоохотливая отчаянная женщина действительно не могла обходиться без риска. Как ни больно в этом признаться, Пенни превратилась в куртизанку. Разве ей понять, что можно любить одного мужчину и не желать остальных? Пенни родилась не для верности, не для того, чтобы отдавать себя целиком единственному, она рождена, чтобы дарить радость многим, и ей самой, похоже, нравится такая жизнь.
— Что же ты будешь делать, Пенни, если встретишь мужчину, которого по-настоящему захочешь? — спросила Каролина.
Пенни смерила сестру насмешливо-беззаботным взглядом. Но в голосе рыжеволосой красавицы звучали металлические нотки:
— Ну что ж, тогда он станет моим, ты слышишь, он непременно станет моим!
Итак, Пенни все еще надеется найти свою любовь, пристально глядя на сестру, подумала Каролина. Надеется, но, может, так никогда и не встретит.
— Ладно, Кэрол, ты тут пока разбирайся со своими любовными делами, а я пойду. Хозяйство ждет! — со смехом бросила Пенни и, насвистывая какую-то веселую мелодию, удалилась.
Каролина улыбнулась ей на прощание. И еще долго после ухода сестры сидела на кровати, задумчиво глядя в пространство.
Вечером, за ужином, Каролина блистала. Настроение у нее было превосходное. Она весело щебетала с доном Диего, в личности которого теперь нисколько не сомневалась. Подливая ему вина, она улыбалась, показывая свои жемчужные зубки и охотно с ним соглашаясь, что бы он ни сказал.
Каролина надеялась произвести на дона Диего хорошее впечатление, хотя в глубине души ей казалось жутким и странным, что она вынуждена прибегать к подобным уловкам, общаясь с человеком, который был и остается ее мужем.
Она старательно избегала тем, касавшихся Испании, говорила лишь о том, что происходило в Гаване, о том, что сама успела узнать со слов старой Хуаны.
Сотрапезник смотрел на нее с известной осторожностью, очевидно, гадая, чем обязан такой радикальной перемене в гостье его дома. К тому же он не мог остаться равнодушным к ее красоте: ему нравилось в ней все — и как она держит ложку, и как деликатно ест. Он мог лишь дивиться, откуда взялась эта ноющая боль в сердце, возникавшая всякий раз, стоило ему пристальнее взглянуть на собеседницу. Его тянуло к ней, и в этом влечении было нечто большее, чем просто влечение полов. Так в чем же дело? Почему она успела так быстро и прочно зацепить его? Ведь это всего лишь пиратская девка! Он, испанский гранд, не мог испытывать к англичанам, промышлявшим грабежом, ничего, кроме презрения. Мало того что они разбойники — они к тому же еще и язычники, и эта женщина — одна из них. Надо быть с ней настороже.